Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В голове у Никитина, завертелось множество мыслеобразов, в большинстве которых присутствовал корабль Великого и эпизоды космических сражений. К сожалению, он плохо воспринимал такие мыслепередачи и вскоре их телепатический канал разорвался. Мохнатый вновь заговорил.
— Я и мои братья участвовали во многих славных сражениях. — горделиво прошептал он.
Теперь он говорил медленно, как бы нехотя выговаривая слова, было видно, что этот разговор его сильно утомил. Его оранжевые глаза с вертикальным зрачком, потускнели, по мохнатой шерсти струился обильный пот.
— Игра, мы живем, дли Игры и ради Игры. Скоро я присоединюсь к моим братьям, которые отдали мне свою энергию, чтобы я мог прогнать вас. Проклятая болезнь доконала нас. Впрочем, мы не цеплялись за жизнь, без Великого Господина в ней нет смысла, смысл…
— А что с вашим кораблём — перебил его Никитин.
— Я последний из своей расы в этом мире, я капитан. Корабль настроен на мои — существо поднесло руку к голове и вновь произнесло несколько незнакомых ему фраз, голос говорящего слабел — Когда умирает капитан, то его луса умирает тоже.
— Наверное луса — это его корабль — сообразил Никитин, он видел, что существо умирает, но ничем не мог ему помочь.
— Как мне похоронить тебя?
— Не надо, ничего не надо. Тело не важно, оставь, как есть…
Тело мохнача слегка вздрогнуло и, откинувшись назад, застыло навеки. Никитин, молча, смотрел на последнего представителя этой странной расы. Расы, которая была создана, что бы служить.
Служить пушечным мясом в игре. Только вот что-то больно жестокая это игра. Хотя, как он неоднократно убеждался, в этом мире нет место случайностям. Мироздание — это живое существо и если в нём идёт такая игра, то это, нужно для… Вот только для чего?
Все эти звёздные войны в его представлении выглядели довольно нелепо. По его представлениям если раса доросло до межзвездных перелётов, то её представители должны были быть уже достаточно развитыми существами что бы, не устраивать баталии среди звёзд с другими разумными.
Насколько он помнил из бесед контактеров с Высшим Разумом, драчливые расы не дорастали больше чем до межпланетных перелётов внутри своей родной системы.
Странно, что этот Игрок, как он именовал себя, развязывает такие космические побоища, да и его роль, в этом спектакле у него несколько странная. Или контактёры что то там напутали!
Опасаясь заразы, Никитин сбегал за своим посохом и осторожно приподнял край балахона, обнажилось тощее нескладное тело обтянутое, тонкой эластичной материей. Ничего высокотехнологичного типа бластера у этого существа не обнаружилось, Никитин разочарованно хмыкнул.
— Хотя если бы у него оказался этот самый бластер, — подумал он — то я бы здесь валялся перерезанный пополам.
Правда, с трофеями ему повезло. У пятерых воинов-мохначей рядом с их телами лежали топоры из их знаменитой голубой стали. Никитин посмотрел назад, его недавние спутники виднелись далеко-далеко на горизонте. Он, напрягая все силы, поочерёдно с помощью посоха оттащил тела умерших подальше от дороги.
Закончив это неприятное дело, Сергей собрал немного сухих дров и, разведя прямо на дороге, небольшой бездымный костёр, поочерёдно подержал над огнём все пять топоров. Обработав топоры, он кинул в костёр клочок материи, которым он брался за них. Материя быстро сгорела, оставив после себя только пепел. Сергей внимательно осмотрел трофеи. Все топоры казались близнецами его оружия и уже побывали в деле, судя по царапинам на топорищах, но только на одном из них была еле заметная щербинка на лезвии.
— Хорошая сталь — одобрительно произнёс Сергей. — Что же мне теперь с этим богатством делать?
Он, задумчиво перевернув сапогом один из топоров.
— Трофеи конечно хорошие, только тяжёлые, каждый килограмм на пять потянет. Итого с моим… Многовато! И спрятать негде.
Он обвёл взглядом степь, нигде ничего приметного не было, только в километре от него возвышалась небольшая роща. Туда он и направился, два топора он решил оставить себе, а три оставшихся решил спрятать.
Сергей рассчитывал, что на два топора ему удастся найти покупателей, а вот если он выставит на продажу целых пять топоров, то в качестве бесплатного бонуса можно получить нож в спину. А так две-три тысячи золотых — сумма обычная для богатых купцов.
— А с другой стороны, чего это я так забочусь о завтрашнем дне? — думал он, аккуратно срезая кинжалом, дёрн под старым шишковатым деревом, чей массивный разлапистый ствол был виден издалека — Всё равно скоро обратно на Землю и сюда я больше никогда не попаду.
Он даже остановился, перестав копать землю.
Действительно, а зачем всё это? — его охватило чувство некоторой нереальности всего происходящего. — Всё равно я никогда не вернусь сюда и, топоры эти мне эти не понадобятся.
Разве что только его хозяйственная жилка, заставляла его подстраховываться на всякий случай. А вдруг Хранитель не сможет меня перенести обратно? Тогда, по крайней мере, он сможет прожить здесь с достаточным комфортом.
Немного подумав, он вновь принялся копать.
— Ладно, пускай будет! Скажу кому-нибудь об этом кладе, когда выполню своё задание пускай откопают! Клад Смышлёного — звучит ничуть не хуже клада капитана Флинта!
Сергей выкопал небольшую ямку и бережно положил туда три топора, которые завернул в промасленный мешок. Этот мешок он нашёл на дороге, видимо кто то из убегавших оборонил его…
— Вот выполню своё задание и снова очнусь в своём родном теле. Кстати как оно выглядит? Пожив в этом молодом теле он уже начал потихоньку забывать о своём прежнем теле. Теле человека зрелого возраста. Он с трудом вызвал из памяти отражение своего лица в зеркале.
— М-нда а всё таки я уже достаточно привык к этому молодому телу, в которое я так много вложил и которое мне стало уже как родное. Ладно — он прекратил свой внутренний монолог — как говорится — ты сперва доживи до этого момента! Хотя чего это я о своей старой оболочке, мне обещан перенос в молодость!
Он быстро закидал землёй мешок, немного притоптал это место и аккуратно положил толстый слой дёрна, накидав сверху ещё множество сухих ветвей. Несколько минут он постоял, мысленно запоминая это место и привязки, потом вновь вышел на дорогу.
Добравшись до оставленных вещей, по-прежнему валявшихся около камня, он положил два топора себе в рюкзак, обрывками кожи замотав их острые лезвия. Потом подобрал тяжёлую
