Мужчины спешились и встали лицом к лицу, готовые схватиться за оружие. Молодой Саймон, оценив ситуацию, тоже отъехал в сторону, сделав знак остальным продолжать путь. Он несколько раз проехался туда-сюда и присоединился к спорящим. Я хорошо видела покрасневшее от досады лицо Саймона, тревожное выражение на физиономии писаря и резкую жестикуляцию Джейми. С увлечением наблюдая за этой пантомимой, я увидела, как писарь, покорно пожав плечами, отстегнул седельную сумку, пошарил в ней и вытащил несколько листов пергамента. Джейми выхватил их и быстро просмотрел, водя по строчкам указательным пальцем. Остановившись на одном, он потряс им перед лицом Саймона и бросил остальные на землю. Молодой Лис был ошеломлен. Он взял лист, вгляделся в него и заметно смутился. Джейми вырвал пергамент, резким движением разорвал жесткий лист вдоль, затем поперек и затолкал куски в свою сумку.

Я придержала своего пони, который воспользовался остановкой, чтобы уткнуться носом в остатки скудной растительности. Когда молодой Саймон повернулся, затылок у него был ярко-красным, и я решила держаться в стороне. Джейми сел в седло и быстрым аллюром понесся вдоль обочины, направляясь ко мне. Рыжие волосы развевались по ветру, как знамя, глаза пылали гневом, губы крепко сжаты.

— Старый грязный прохвост, — сказал он без всяких околичностей.

— Что он сделал? — поинтересовалась я.

— Внес имена моих людей в свой список, — пояснил Джейми. — Объявил их частью полка Фрэзера.

Он обернулся и с тоской посмотрел на дорогу.

— Эх, жаль, столько уже отмахали. Вернуться бы и поддать этой старой скотине!

Я удержалась от искушения и не стала подстрекать Джейми к еще более выразительным эпитетам в адрес его деда и вместо этого спросила:

— Для чего он это сделал? Чтобы показать Стюарту, какую большую помощь он ему оказывает?

Джейми кивнул. Бушующая в нем ярость несколько улеглась.

— Ну да. Чтобы выглядеть лучше, ничего за это не платя. И не только поэтому. Старый хитрец хочет забрать назад свои земли, те, что ему пришлось отдать, когда мои родители поженились. Теперь он думает, что если все пойдет как надо и он станет герцогом Инвернесским, то сможет объявить, что Лаллиброх его собственность, а я — просто родственник. Доказательством станет то, что он, откликнувшись на призыв Стюарта, поставил под его знамена людей из этого имения.

— И это ему удастся? — с сомнением спросила я.

Джейми глубоко вдохнул и выдохнул, из его ноздрей вылетело облачко пара, словно дым из пасти дракона. Он мрачно улыбнулся и похлопал по сумке, висящей у пояса:

— Теперь не удастся.

От Бьюли до Лаллиброха можно добраться за два дня. Это при хорошей погоде, крепких лошадях и с остановками только на еду, сон и гигиенические процедуры. Но, как это обычно случается, в шести милях от Бьюли одна лошадь захромала, снег сменился дождем, на дороге появились покрытые льдом проплешины, так что прошла почти целая неделя, пока мы, усталые, грязные и голодные, спустились с последнего холма и увидели хозяйский дом в Лаллиброхе.

Мы были одни. Мурта ушел в Эдинбург вместе с молодым Саймоном и его людьми, чтобы выяснить, как обстоят дела в шотландской армии.

Дом прочно стоял среди многочисленных надворных строений, такой же белый, как расчерченные снеговыми полосами поля, окружающие его. Мне живо вспомнилось, что я почувствовала, когда впервые увидела это место. Тогда оно предстало передо мной в сиянии прекрасного осеннего дня, а не так, как сейчас — сквозь снежную пелену холодного ветра. Но даже тогда он показался желанным прибежищем. Теперь же ощущение надежности и безмятежного спокойствия только усилилось: через низкие окна просачивался теплый свет, его легкая желтизна рассеивала глубокие сумерки раннего вечера.

Ощущение приветливости этого дома еще более возросло, когда я, перешагнув порог, уловила соблазнительный запах жареного мяса и свежеиспеченного хлеба.

— Ужин… — прошептал Джейми, закрыв глаза и вдыхая дразнящие ароматы. — Боже, я мог бы съесть целую лошадь.

С его плаща падали тающие льдинки, оставляя на деревянном полу мокрые следы.

— А я и думаю, что нам придется съесть одну из них, — заметила я, развязывая тесемки своего плаща и стряхивая снег с волос. — Те бедные создания, что ты сторговал в Киркимилле, едва шли.

В доме услышали звук наших голосов; дверь отворилась, раздался топот маленьких ножек и крики радости — это юный Джейми увидел внизу своего тезку. Привлеченные шумом, появились другие обитатели дома, и не успели мы оглянуться, как оказались в окружении Дженни, маленькой Мэгги, Айена, миссис Крук и, сопровождаемые служанками, устремились в зал.

— Как же я рада вас видеть, мои дорогие! — в третий раз повторила Дженни, вставая на цыпочки, чтобы поцеловать Джейми. — Судя по тому, что говорят об армии, мы не надеялись увидеть вас так скоро.

— А как же люди? — спросил Айен. — Пришли с тобой или ты заглянул сюда ненадолго?

— Пришли со мной? — удивленно повторил Джейми.

Он как раз обнимал свою старшую племянницу, но, застигнутый врасплох вопросом зятя, тут же забыл о малышке. Та сердито дернула его за волосы, он пришел в себя, рассеянно поцеловал девочку и передал ее мне.

— Что ты хочешь сказать, Айен? — требовательно спросил он. — Все люди должны были вернуться месяц назад. Кто-то еще не пришел?

Я крепко держала маленькую Мэгги. Ужасное предчувствие овладело мной, когда я увидела, как исчезает улыбка с лица Айена.

— Никто из них не вернулся, — медленно произнес он. На его длинном, добродушном лице, как и на лице Джейми, появилось выражение озабоченности. — С тех пор как они ушли с вами, мы ничего о них не слышали.

Со двора, где Рэбби Макнаб возился с лошадьми, послышался крик. Джейми резко повернулся, открыл дверь и всмотрелся в снежную завесу.

Заглянув ему через плечо, я увидела всадника, скачущего сквозь белую пелену. Рассмотреть лицо было невозможно, но разве спутаешь с кем-нибудь маленькую крепкую фигуру, по-обезьяньи вцепившуюся в седло. «Быстрый как молния», — говорил о нем Джейми, и он был прав. Совершить путешествие от Бьюли до Эдинбурга, а затем до Лаллиброха, и все это за неделю, — такое удается не каждому. Приближающимся всадником был Мурта, и не нужно было обладать даром провидения, чтобы догадаться: он везет плохие новости.

Глава 42

Примирение

Бледный от гнева, Джейми с треском распахнул дверь утренней гостиной в Холируде. Эван Камерон вскочил на ноги, перевернув при этом чернильницу. Саймон Фрэзер, сын Ловата, сидевший по другую сторону стола, при появлении единокровного племянника высоко поднял густые черные брови.

— Черт возьми! — воскликнул Эван, шаря в рукаве в поисках платка, дабы промокнуть чернила. — Что с вами, Фрэзер? О, доброе