— Они явно изо всех сил старались держаться бодрячками.

— Думаю, они были счастливы разбежаться по тихим прохладным комнатам и залить это дело пивом. Во всяком случае, с тех пор я получил от них довольно много почты по поводу Крипты.

— Как альтернативы вооруженному сопротивлению? Открытой войне с правительством США?

— Да, конечно. Я хочу сказать, ведь именно этим Крипта становится, верно?

Рэнди кажется, что вопрос звучит несколько жалобно.

— Верно, — отвечает он, гадая, почему в отличие от Кантрелла не сильно переживает. Ах да, ему уже нечего терять.

Рэнди последний раз набирает в грудь кондиционированного воздуха и, задержав его в легких, выходит во влажную вечернюю духоту. Климат нельзя побороть, с ним надо смиряться. Перед аэропортом затор: черные «мерседес-бенцы» ждут пассажиров султанского и визирского классов. Из пассажиров дехканского класса лишь несколько сошли в Кинакуте, остальные летят транзитом в Индию. Поскольку в Кинакуте все всегда идет как по маслу, через двадцать секунд они уже в «хамви», а еще через двадцать со скоростью 120 км/час мчат по горизонтальному туннелю неприятного голубовато-зеленого света.

— «Хамви» вроде не прослушивается, — говорит Кантрелл. — Если что-то хотел сказать, выкладывай.

Рэнди пишет в блокноте: Не будем полагаться на «вроде», и показывает листок Джону. Тот слегка приподнимает брови, но, естественно, не удивляется; он привык, что все вокруг норовят перещеголять друг друга в паранойе. Рэнди пишет: Мы под колпаком у бывш. сотрудника АНБ, потом добавляет: Вероят. работающего на 1 или более клиентов Крипты.

Откуда ты знаешь? — одними губами спрашивает Кантрелл.

Рэнди вздыхает, потом пишет: На меня вышел волшебник.

Затем, пока Джон старательно объезжает группу столкнувшихся автомобилей, добавляет: Считай это должным вниманием по-нашенски.

Кантрелл говорит вслух:

— Том постарался, чтобы его дом не прослушивался. Все, начиная с фундамента, строили по его указаниям.

Он сворачивает на съезд и углубляется в джунгли.

— Отлично. Там и поговорим, — отвечает Рэнди и пишет: Вспомни здание американского посольства в Москве, которое пришлось снести — КГБ подмешало «жучков» в цемент.

Кантрелл хватает блокнот и, не глядя, пишет на приборной доске, левой рукой ведя «хамви» по серпантину в джунгли: Что за секреты? Аретуза? Список тем, пожалуйста.

Рэнди: (1) иск и будет ли существовать «Эп.» (2) тип из АНБ и волшебник (3) М.б. «Аретуза».

Кантрелл ухмыляется и пишет: У меня хорошие новости re: Tombstone/.

«/» в данном контексте означает корневой каталог. В случае Гроба это синоним жесткого диска, который Рэнди пытался стереть. Рэнди недоверчиво поднимает брови. Кантрелл снова ухмыляется и чиркает себя пальцем по горлу.

Дом Тома Говарда — бетонное сооружение под плоской крышей. С определенных углов он выглядит как очень большая дренажная труба, воткнутая в кучу цемента на вершине холма. С одного из таких углов Рэнди смотрит минут десять, потому что дорога бесконечно петляет по склону, фрактализованному неумолимой эрозией. Даже когда здесь не идет дождь, влага из морского воздуха конденсируется на листьях и беспрерывно капает вниз. Дождь и растительность — страшная сила в этих краях, и Рэнди становится не по себе при взгляде на горы. В такой обстановке горы могут существовать, только если тектонические силы со свистом выталкивают их вверх. Впрочем, он, наверное, потому такой нервный, что его собственный дом недавно разрушило землетрясение.

Кантрелл теперь рисует сложную диаграмму и даже сбросил скорость почти до нуля, чтобы рисовать лучше. Сначала на бумаге появляется высокий прямоугольник, потом, внутри него, параллелограмм того же размера, но скошенный вниз, с кружочком у одного края. Рэнди понимает, что смотрит на дверной проем с приоткрытой дверью, и что кружок — это ручка. СТАЛЬНАЯ РАМА, пишет Кантрелл, полые металлические трубки. Быстрой штриховкой он изображает стены и пол, а там, где в пол упираются боковые косяки, рисует маленькие овалы — кружки в перспективе. Дыры в полу. Потом он обводит дверную раму петлей, которая начинается от одной дырки, обходит прямоугольник по периметру и возвращается в ту же точку. Раза два он повторяет эту операцию довольно тщательно, потом все небрежнее и небрежнее, в итоге весь прямоугольник оказывается опутан огромным вытянутым торнадо. Много витков проволоки. Наконец Кантрелл рисует два хвостика, идущих от мотка к сандвичу из коротких и длинных черточек, в котором Рэнди узнает символическое изображением аккумулятора. Схему довершает большая стрелка, мощно направленная в дверь, как летящий по воздуху таран, и подписанная «В», что означает магнитное поле. Вход в компьютерное помещение «Ордо».

— Обалдеть! — говорит Рэнди.

Кантрелл нарисовал классический школьный электромагнит; Рэнди в детстве делал такие, наматывая проволоку на гвоздь и подсоединяя ее к батарейке. Только в этом электромагните проволока обвита вокруг дверной рамы и, надо полагать, спрятана в стенах и полу, так что обнаружить ее можно, только разобрав здание. Магнитные поля — стилосы современного мира, ими и пишут биты на дисках, и стирают. Пишущие/стирающие головки жесткого диска по сути такие же, только гораздо меньше. Если они — тоненькие чертежные перышки, то электромагнит на рисунке — шланг с черной тушью. Он, вероятно, не действует на компьютеры, стоящие в нескольких метрах, однако то, что пронесли через дверь, должно смыться начисто. После выстрела из импульсной пушки с улицы (уничтожившего все чипы в радиусе поражения) и трюка с дверью (после которого не осталось ни одного бита на диске) организаторы рейда, будь то Эндрю Лоуб или (согласно Тайным Обожателям) гнусные федералы генпрокурора Комстока, использующие Энди в качестве прикрытия, разжились всего лишь грудой металлолома. Уцелеть могла только информация на CD-диске или другом немагнитном накопителе, а в Гробе таких не было.

Наконец они въезжают на холм, который Том выбрил на манер монашеской тонзуры, счистив почву до скального основания — не из ненависти к живой природе (хотя вряд ли он питает особую любовь к травкам-букашкам), а для защиты от эрозии. Кроме того, расчищенная полоса служит оборонительным рубежом, где упрятанные в стенах видеокамеры следят за перемещениями крайне ядовитых змей, насекомых размером с белку, низших и высших приматов (жадных и хитрых соответственно). Странное дело: вблизи дом не производит того тягостного впечатления, что издали. Отсюда он гораздо меньше похож на фортецию: это не одна большая труба, а несколько, разных высоты и диаметра, как связка бамбука. Довольно много окон с видом на море. Они утоплены в глубокие ниши, отчасти для защиты от почти вертикальных солнечных лучей, отчасти потому, что каждое закрывается упрятанной в стене выдвижной ставней. Вполне приличный дом. Интересно, согласится ли Том отдать его Дантисту, заложить бесчисленную мебель от Гомера Болструда и переехать с семьей в городскую малометражку, чтобы сохранить контроль над «Эпифитом»? Впрочем, может, это и не понадобится.