Коньяк они выпили, а вот поговорить не вышло. Реб Шулем от возникших в разговоре неожиданностей разнервничался, и у него тривиально прихватило сердце. Извинившись перед гостями, он оставил их на попечение Гиди, а сам ушел в сопровождении Оры в заднюю часть дома, обещав, однако, вернуться попозже и продолжить беседу. Но позже началась тревога, и стало не до разговоров.

Теперь их действительно искала Служба Безопасности. После бойни на мосту Царей Израилевых («Красивое имя для моста», – мимоходом отметил Виктор) и «утечки» информации из французского посольства о террористах-боевиках из Союза Русских Патриотов, нелегально пробравшихся на территорию ИРИ, полиция и контрразведка буквально перетряхивали весь город. Обыски шли сплошной волной, на улицах патрули, над городом геликоптеры, а на дорогах блокпосты. Обо всем этом Гиди сообщил тихий прыщеватый юноша, бесплотной тенью просочившийся в комнату вслед за девушкой Орой («Света по-нашему, – перевел ее имя Виктор. – Ну Света и есть») принесшей им очередную, третью, порцию кофе. Юноша начал было шептать что-то Гиди на ухо, но тот, оценив характер информации, разрешил говорить вслух.

– Н-да, – сказал Виктор, прослушав краткий отчет о событиях в «городе и мире». – Впечатляет.

– Еще как! – хмыкнул Макс и с интересом посмотрел на Гиди.

– Здесь небезопасно, – со вздохом признался тот и встал из-за стола. – Реб Шулем известный человек, но у него своеобразная репутация. В определенных кругах. Так что надо уходить.

Сказано было обтекаемо. Объяснять, что за репутация такая у старика и почему, равно как и то, что за круги имеются в виду, Гиди не стал. Но Виктор как-то и сам догадался. Интуитивно понял и вопросов задавать не стал. Одно он знал почти достоверно: маловероятно, чтобы старый раввин был связан с русскими патриотами, кем бы они ни были на самом деле. Следовательно, под сурдинку трясут всех: и тех, кто реально мог быть связан с террористами, и всех остальных.

– Уходим, – закрыл тему Гиди.

– Как скажете, – пожал плечами Макс. – Мы здесь всего лишь гости, хозяева – вы. Вам виднее.

Виктор промолчал. Ну что, в самом деле, говорить? Все и так ясно.

Надо отдать должное Гиди и его друзьям-ешиботникам, действовали они быстро и разумно.

– В таком виде вам идти нельзя, – твердо заявил Гиди и положил на стол две стопки одежды, в которой доминировали черный и белый цвета. Собственно, только они и были представлены. Два цвета. Черное и белое.

Расставаться с комбинезонами, броней и шлемами было обидно, да и жаль: они могли пригодиться, и еще как! – но выбора не было. Оставалась, правда, надежда воссоединиться с ними в будущем, но Виктор не привык тешить себя несбыточными иллюзиями. Начиналась новая дорога, И на этом пути флотские штурмовые комбинезоны были лишней обузой.

– Спрятать-то есть где? – спросил он ради проформы. – Не стоит этим вещичкам по рукам ходить.

– Не волнуйтесь, – ответил Гиди, пробегавший через комнату, где девушка Ора гримировала Виктора и Макса, доводя их до кондиции. – Спрячем!

Он исчез за дверью, и там тотчас возникла деловитая суета.

– Ну вот, – сказала Ора. – Хоть в Меа Шаарим,[168] хоть к браславскому ребе!

Виктор встал со стула и подошел к зеркалу. Из зеркала на него глянул бородатый тип с завитыми пейсами едва ли не до плеч, в очках с круглыми стеклами в тонкой металлической оправе.

«Леннон, мля, – усмехнулся Виктор, стремительно входя в образ. – Вылитый Леннон. После ломки». Плечи ссутулились, исчезла гвардейская выправка, появилось растерянное и как бы сонное выражение на «обмякшем» лице, и глаза…

«Близорукие мы… Что тут поделаешь?»

– Ой! – испуганно сказала Ора, увидевшая, как происходит метаморфоза «трансформации», а на Виктора из Зазеркалья уже растерянно смотрел сутулый нескладный дос,[169] всю жизнь проведший в колелях[170] или ешивах за учением, которое не оставляет времени на то, чтобы увидеть вокруг себя что-нибудь еще. Живую жизнь, например. Впрочем, видимость могла обмануть, но на сущность Виктора не влияла. Его суть осталась прежней, удобно поместившись в новом, для дела сработанном, образе. Точно так же, как под черным лапсердаком уютно устроились и всякие полезные мелкие штучки, очень специального назначения, и офицерский бластер с тремя последними зарядами.

– Так что вы говорили, реб Моше, по поводу толкования Рамбамом… – но закончить вопрос Виктору не удалось.

– Угомонись, реб… Вулвел, – громыхнул басом Макс и положил тяжелую руку на сутулое плечо новоявленного Вули. – Ты главное не волнуйся, Вуля, и все будет хорошо.

В обрез зеркала вдвинулась могучая фигура, и Виктор с уважением цокнул языком. Макс как будто и не изменился. Ну, борода там, пейсы… но в целом, как был огромным мужиком, так им и остался. Вот только, глядя на него теперь, никто не усомнился бы в том, кто, собственно, перед ним предстал. Это был еврей – несомненно, религиозный еврей, но притом один из тех евреев, которых никто никогда досами не называет. Знавал Виктор в иные годы таких товарищей на Западной Украине и в Нью-Йорке. Эти да. Эти могли и комментарий к словам мудрецов сбацать, и водки выпить, и коня подковать, и бабу отодрать. И все это сделать как надо, то есть со вкусом.

– Готовы? – всунулся в дверь Гиди. – Ого!

Он ошалело перевел взгляд с Виктора на Макса и обратно. И вдруг улыбнулся во весь рот:

– Ну кто бы сомневался! Пошли!

И они пошли. Гиди вывел их из дома через другую дверь и на другую улицу, вернее в переулок, где с трудом могли разойтись два человека. Из переулка они попали в какие-то темные катакомбы, из которых немыслимым образом просочились прямо в синагогу, старую, тесную и бедноватую на вид, где присоединились к небольшой компании молящихся евреев, с которыми затем и вышли и из синагоги, и из старого города. По дороге они миновали два блокпоста, но документы у них не проверяли, и, значит, обошлось без мордобоя. Тихо, не привлекая к себе внимания, в небольшой толпе невнятно, вполголоса переговаривающихся между собой мужчин, они прошли и мимо военного патруля, и, в конце концов, оказались на неширокой, но уже вполне современного вида улице. Здесь их ожидала машина. На ней они и продолжили свое путешествие в непонятный, потому что не познанный мир. Автомобиль, синий «пежо», как быстро понял Виктор, был не простой. Его пропускали через блокпосты, не проверяя. На немой вопрос Виктора Гиди только усмехнулся и показал пальцем на какую-то наклейку на лобовом стекле.