— Водка, коньяк, виски?

— Коньяк — не физиологично. Виски — не патриотично. Водку, пожалуй!

— А я коньячку… — Михаил Дмитриевич нажал кнопку селектора. — Нонночка, еще — апельсин и огурчики соленые!

— Я за лимонами сбегала.

— Умница. Порежь!

— А разве уже можно резать? — ехидно спросила она.

— Можно. День, считай, кончился.

Он откинул половинку глобуса-бара, достал бутылки и налил себе «Хеннесси», а гостю — «Стандарт», потом поставил рюмки на стол и в ожидании закуски спросил:

— А что, Платон Марксович, Веселкина вы давно знаете?

— Три года… — ответил Чагин, уставившись на рюмку с таким напряжением, точно хотел силой взгляда подвинуть ее к себе поближе.

— Изобрели для него что-нибудь?

— Да так, кое-что…

— Секрет?

— От вас мне скрывать нечего. Владимир Николаевич сказал: вы его лучший друг с юности…

— Да, мы давно знакомы. А вы где с ним познакомились?

— На выставке «Умелец-2001». Я показывал вибрационную стиральную машину размером с утюг. Включил в сеть, опустил в емкость с бельем, засыпал порошок — и отдыхай.

— Погодите, по-моему, такая уже есть на рынке. «Тритон» называется.

— Украли идею, — мрачно объяснил Чагин. — Запатентовать не успел…

В этот момент вошла Нонна с подносом. Изобретатель посмотрел на нее так, будто ждал, по меньшей мере, несколько дней. Наконец они чокнулись. Свирельников еще только коснулся губами коньяка, а гость уже стукнул пустой рюмкой о стол.

— Хорошая водка, но без букета! — сообщил он, закусив огурчиком.

— А бывает с букетом?

— Конечно. Особенно в провинции. Ах, какую водку я пил в Касимове! Хлебной корочкой пахнет. А в Москве в магазинах или химия, или вообще фальшак! Я тут недавно коллегу похоронил. Погиб от водки. Купил к празднику бутылочку. На этикетке, как положено, «Кристалл». А на самом деле… Я бы за подделку водки расстреливал, честное слово! За измену Родине и фальшак — к стенке!

— Еще рюмочку?

— Не откажусь!

Свирельников разлил, изобретатель тут же заплеснул водку в рот, шумно отхлебнул кофе и отнесся к Михаилу Дмитриевичу с почти уже приятельской прямотой:

— Володя объяснил вам суть открытия?

— В самых общих чертах…

— Тогда для начала немного теории. Я надеюсь, вы знакомы со статистикой сексуальной несовместимости брачных пар?

— Читал, что много…

— Большинство!

— Так уж и большинство?

— Да! В противном случае я бы тут не сидел! А что такое сексуальная несовместимость? Это — неврозы, психозы и даже онкологические заболевания. Виагра опасна и ненадежна. Вы знаете статистику инфарктов из-за злоупотребления виагрой? Нет? Она удручает. Кое-кто пытается решить проблему сексуальной совместимости при помощи постоянной смены половых партнеров, опускается даже до интимуслуг и продажной любви. Безнравственное и крайне опасное занятие! Ведь мы живем в эпоху эпидемии венерических инфекций…

— Я бы даже сказал: пандемии, — скорбно заметил осведомленный Свирельников.

— Согласен, пандемии! — кивнул Чагин, глянув на него с профессиональным уважением. — Про Амелу Андерсон читали?

— А что с ней?

— Как — что? Искала идеального любовника, а получила гепатит «С»… Который не лечится! Про СПИД я даже не говорю. Любовь стала минным полем: в любой момент можешь погибнуть. Тупик! Понимаете, цивилизация зашла в сексуальный тупик. И выход из этого тупика один: БМГУ!

— Что?

— Разрешите? — Платон Марксович кивнул на бутылку.

— Да, конечно…

— Я, знаете ли, убежденный трехрюмочник! Это принцип.

Он махнул еще водочки и полез в портфель, когда-то имитировавший крокодиловую кожу, а теперь вытершийся до тюленьего блеска, достал оттуда папку с чертежами, на ней каллиграфическими буквами было выведено:

Из предъявленных чертежей и страстных объяснений изобретателя стал понемногу вырисовываться путь избавления рода людского от кошмара сексуальной дисгармонии. Оказалось, Платон Марксович изобрел биде с электронным управлением, которое с помощью строго научно целенаправленных струй осуществляло эротический массаж гениталий пользователя. Агрегат работал в двух основных режимах, «М» и «Ж», каждый из них имел по семь подрежимов, соответствующих различным анатомическим и эрогенным спецификациям. Как уверял Чагин, мужчина, прибегнув к БМГУ, обретал невероятную эрекцию, какую никогда не обеспечит даже пригоршня виагры. Что же касается женщины, то массирующие водотоки, согласно проекту, должны приводить ее в такое возбуждение, что остается лишь добежать до брачного ложа, причем сексуальные кондиции партнера, ожидающего на этом самом ложе, значения уже не имеют. Закончив речь, изобретатель уставился на Свирельникова своими огромными глазами, словно специально увеличенными для того, чтобы лучше видеть тот восторг, который непременно должен охватить человека, узнавшего о принципах работы БМГУ.

— Ну, вы поняли?

— Понял!

Проще всего было рассмеяться и вытолкать изобретателя взашей. Но Свирельников занимался бизнесом не первый год и помнил случаи, когда безумная, даже дурацкая на первый взгляд идея приносила потом большие деньги. Гигантские! В конце концов, чем он рискует? Несколькими тысячами долларов?

Тут как раз зазвонил «золотой» мобильник. Это был долгожданный Жолтиков.

— Ну, ты готов соответствовать? — спросил он голосом профессионального Санта-Клауса.

— Готов! — похолодел от радости Михаил Дмитриевич. — Когда?

— Через час.

— На Маяковке. В «Сушке».

— Отлично!

Михаил Дмитриевич убрал телефон и повернулся к изобретателю:

— Значит, будем выводить человечество из сексуального тупика? Опытный образец-то у вас есть?

— Для опытного образца необходимы средства! — обидчиво отозвался Чагин.

— Сколько?

— Двадцать тысяч.

— Долларов?

— Ну, какие доллары! — укоризненно покачал головой изобретатель. — Мы же не в Америке. Евро, конечно.

— Допустим. А за идею сколько хотите?

— Пятьдесят.

— Тысяч?

— Естественно.

— Евро?

— Разумеется.

— Кэш или кэрри?

— Кэш предпочтительнее.

— Договорились!