— Да, про сестер Улицию и Финеллу.

— Видели мы их сегодня, — усмехнулся Ричард. — Они мне особенно большими не показались.

Уоррен понизил голос.

— Если ты когда-нибудь их разозлишь, то убедишься, что ты не прав.

— Но раз отсюда всех выгоняют, откуда тогда ты знаешь, какую книгу читает аббатиса? — спросил Ричард.

— Знаю, — улыбнулся Уоррен. — Последнее время она всегда работает здесь. А я живу с этими книгами. Я всегда могу определить, касался ли их кто-то еще. Видишь следы от пальцев на пыльной обложке? Это не мои, а аббатисы.

Он бережно открыл древнюю книгу и стал медленно переворачивать пожелтевшие страницы. Ричард не понимал написанных там слов. На одной странице его внимание привлек рисунок. Что-то очень знакомое, но что? Он никак не мог вспомнить, где он это видел. Перевернув еще несколько страниц, Уоррен остановился.

— Вот пророчество, о котором ты говорил. Это — подлинник, написано рукой самого пророка. Только несколько человек видели эту книгу. Ты понимаешь по-древнед’хариански?

— Нет. Для меня это полная тарабарщина, — ответил Ричард. — Ты говорил, что об этих словах до сих пор идет спор?

— Да! Это очень древнее пророчество, ему не меньше лет, чем Дворцу, а может, и больше. Книга написана на древнед’харианском. В этой комнате вообще все книги на древнед’харианском.

Ричард кивнул:

— Поэтому остальные читали пророчества только в переводах, а насколько все эти переводы точны, судить нельзя.

— Именно! — воскликнул Уоррен. — Да-да, ты верно понял, в чем тут дело. Многие не понимают этого. Они почему-то считают, что на разных языках слова имеют одни и те же определенные значения. Они составляют к переводам обширные толкования, которые отражают их точку зрения на значения слов. Но кто знает, насколько верно слова чужого языка передают смысл пророчества?

— И при этом оставляют без внимания разные значения одних и тех же слов, — продолжил Ричард. — Они переводят только одно значение.

— Верно! — еще больше обрадовался Уоррен. — Ты понял это. Потому-то они и спорят о смысле разных переводов, пытаясь найти одно правильное понимание. Но это — древнед’харианский язык, а он…

Ричард уже не слушал Уоррена. Он как завороженный смотрел на книжную страницу. Словно слова незнакомого языка притягивали его. Словно кто-то нашептывал ему эти слова. Он никогда не читал их прежде, но почему-то этот язык показался ему давно знакомым, хотя и забытым. Он вдруг указал на одну из фраз.

— Вот здесь, — прошептал он, как во сне.

Казалось, строчки ожили. Буквы становились все отчетливее и отчетливее. И опять перед его мысленным взором возник Меч Истины.

Уоррен побледнел и оторвался от книги.

— Драука, — прошептал он. — Именно это слово — в центре спора. Фуэр грисса ост драука — «Несущий смерть».

— В чем же тут противоречие? — спросила Паша. — Ты что, хочешь сказать, эти слова можно перевести иначе?

Уоррен сделал неопределенный жест:

— И да, и нет. Это — буквальный перевод. Спор же идет о разных значениях слов.

Ричард убрал руку. Образ Меча Истины исчез.

— Речь идет о разных значениях слова «смерть», — сказал он.

Уорен наклонился к нему так, что почти лег на стол.

— Да! Ты понял!

— Что может быть яснее слова «смерть»? — спросила Паша.

— Нет-нет, Паша, только не по-древнед’хариански! — воскликнул Уоррен. — Оружие сестер называется «дакра», и это слово восходит к слову «драука». Оно означает «смерть», «мертвый». Например, в предложении: «Мрисвиз, которого убил Ричард, мертв». Но «драука» означает также «души умерших».

Паша нахмурилась:

— Значит, ты хочешь сказать, что «драука» можно понять как «души мертвых»?

— Нет, — сказал Ричард. — «Духи». «Тот, кто призывает духов умерших». — Последние слова он произнес шепотом.

— Верно, — ответил Уоррен. — Это и есть второе толкование.

— Сколько же всего значений у этой «драуки»? — поинтересовалась Паша.

«Три», — подумал Ричард.

— Три, — сказал Уоррен.

Ричард уже понял, какое значение — третье.

— Подземный мир, — прошептал он, глядя на слово «драука». — Царство мертвых — вот третье значение слова «драука».

— Но ведь ты же не знаешь древнед’харианского! — Уоррен сам был бледен, как привидение. — Скажи мне, нет ли в твоих жилах д’харианской крови?

— Моим отцом был Даркен Рал, — прошептал Ричард. — Волшебник, который правил в Д’Харе, а до него правил мой дед, Паниз.

— О Создатель! — прошептал Уоррен.

Паша коснулась руки Ричарда.

— Подземный мир? Но как это слово может означать «подземный мир»?

Ответил ей Уоррен:

— Потому, что подземный мир — это мир мертвых.

— Но как же можно «перенести» его в наш мир? — не поняла послушница.

— Разорвав завесу, — произнес Ричард, глядя перед собой невидящими глазами.

В комнате воцарилась мертвая тишина. Паша непонимающе смотрела то на Ричарда, то на Уоррена. Наконец она нарушила молчание:

— Но меня учили, что если слово в каком-то пророчестве имеет разные значения, то его можно понять правильно только исходя из контекста. Разве нельзя так поступить в данном случае?

— Об этом и спорят, — пояснил Уоррен. — Видишь ли, в этом пророчестве идет речь о таких вещах, к которым могут относиться все три значения «драука». А значит, что и все пророчество может иметь разный смысл. И все эти споры напоминают игру собаки, которая пытается поймать собственный хвост, но только впустую бегает по кругу. Вот почему я столько бьюсь над словом «драука». Ведь правильно понять его — значит правильно понять и все пророчество, что прежде еще никому не удавалось. Я стал бы первым, кому удалось понять его за три тысячи лет!

Ричард заставил себя улыбнуться:

— Я уже говорил, что не слишком хорошо отгадываю загадки, но обещаю над этим подумать.

Лицо Уоррена прояснилось.

— Правда? Я был бы тебе так благодарен!

— Обещаю!

Паша встала.

— Ну что ж, уже поздно, — сказала она. — Нам с Ричардом пора перейти к нашим занятиям.

— Спасибо, что пришли, — улыбнулся Уоррен. — У меня так редко бывают гости.

Все трое направились к выходу. Паша шла первой. Когда она вышла из комнаты, Ричард быстро нажал на металлическую пластину в стене. Потайная дверь стала закрываться. Паша ударила кулаком по камню, но щель была слишком узкой, чтобы послушница могла вернуться. Между ними выросла стена, и Паша осталась по другую сторону. Уоррен удивленно смотрел на металлическую пластину.