Мои учителя оказались рядом и стали помогать выбраться из сугроба. Проклятье — я почувствовала острые боли в левой ноге и стоять не могла. Никакого сомнения: нога сломана. Что за несчастье! Как теперь сказать Фанку? Через несколько дней в Ленцерхайде предстояли самые важные, да и самые дорогостоящие съемки. На покрытом льдом озере были построены фантастические дворцы. Их возведение съело треть всей сметы.

Тренкер спустился вниз в Кортину, чтобы раздобыть сани. Уже стемнело и стало сильно холодать. Шнеебергер взял меня на закорки и побрел по глубокому снегу. Начинался буран, лодыжка сильно болела. Мы то и дело проваливались в снег и падали и в конце концов сдались, — дрожа от холода, стали ждать сани. Меня мучило горькое раскаяние.

На следующее утро на ногу наложили гипс. Оказалось, что у меня перелом левой лодыжки в двух местах. Рекорд — пять переломов за один год! Я испытывала адские муки, в основном из-за того, что ждала серьезнейших упреков со стороны Фанка, который еще ни о чем не знал. На машине, а потом на поезде мы доехали в Ленцерхайде. Из Кура[81] позвонили режиссеру. О том, что, собственно, произошло, он узнал лишь при встрече на вокзале. Фанк был бледен как полотно. Фильм держался на мне и рушился вместе со мной. Что станет, если я не смогу работать? Полностью масштабы катастрофы удалось оценить лишь на озере. Ледовые сооружения высотой примерно в пятнадцать метров были готовы. Мороз формировал их в течение нескольких недель. Съемки могли бы начаться немедленно — а я неподвижно лежала в гипсе. Все были в отчаянии.

И еще хуже: подул фён,[82] и за шесть дней все великолепие, плод полуторамесячных трудов, растаяло. На озере, еще покрытом льдом, остались только руины. А тут еще одна беда: Ганнес Шнейдер,[83] которому также предстояло сыграть важную роль в фильме, катаясь на лыжах, поскользнулся, сорвался вниз и получил перелом бедра в четырех местах. В течение нескольких недель его жизнь была в опасности. Словно этого было мало, вышел из сгроя и Эрнст Петерсен,[84] племянник Фанка, исполнитель, наряду с Тренкером, второй главной роли. При съемке бешеного спуска на лыжах он перед самой камерой наехал на камень, скрытый слоем снега. Пролетел, переворачиваясь в воздухе, пятнадцать метров и приземлился, сломав ногу. И наконец — прямо какая-то дьявольщина! — от несчастного случая пострадал еще и Шнеебергер, наш оператор. Он воспользовался невольным отпуском для поездки в Кицбюэль, чтобы принять участие в первенстве Австрии по скоростному спуску. Качество снежного покрытия на трассе было ужасным: проступали камни, мелкий кустарник и песчаные проталины. Снежная Блоха, как его прозвали за отчаянные прыжки, в те времена один из лучших горнолыжников Австрии и Швейцарии, попытался перепрыгнуть препятствие, развил бешеную скорость — перевернулся несколько раз в воздухе и остался лежать с травмой позвоночника.

Так наш съемочный лагерь превратился в лазарет. В течение нескольких недель решали, быть ли вообще «Святой горе». Прошел слух, будто УФА собирается прекратить работу над фильмом. Мы потеряли почти всякую надежду. Шесть недель бездельничали в Ленцерхайде, не в состоянии снять хотя бы один-единственный метр пленки. Тем временем фён быстро слизывал снежный покров. Безжалостная, коварная погода.

Но вот неожиданно подул ветер с северо-востока, и установились морозы. Температура упала, рабочие начали восстанавливать ледовые сооружения. Врач снял у меня гипсовую повязку, и я заковыляла.

Прошли первые съемки — ночью на озере в Ленцерхайде. Вспыхнули прожектора и осветили площадку. Было ужасно холодно, обрывались кабели, штепсельные розетки и камеры замерзали. Но, несмотря на все напасти, работа продолжалась. Спокойствие и самообладание Фанка были уникальны. Съемками я была очень увлечена. Фанк знакомил меня с особенностями режиссуры. Он учил, что одинаково хорошо нужно снимать все: людей, животных, облака, воду, лед. Главное при этом, говорил Фанк, превзойти средний уровень, отойти от привычных представлений и по возможности увидеть все новым взглядом.

Мне разрешалось смотреть в видоискатель камеры, находить интересные ракурсы, знакомиться с негативами и позитивами, с действием цветных фильтров и объективов с разных фокусных расстояний. Я почувствовала, что кино могло бы стать для меня серьезным занятием, новым содержанием жизни. Одновременно стало ясно, что один человек здесь ничто, это работа коллективная. Самый лучший исполнитель роли не покажет, на что способен, если никуда не годится режиссер, итоговый результат зависит от качества проявки отснятого материала на копировальной фабрике, но и самая лучшая проявка может ничего не дать, если плохо сработал оператор.

Не справится со своей задачей кто-то один — под угрозу будет поставлен весь фильм.

Еще две недели мы пробыли в Ленцерхайде и затем сделали перерыв. До конца съемок «Святой горы» было очень далеко. В качестве нашего следующего местопребывания Фанк выбрал Зильс-Марию в Энгадине. Там мы поселились в небольшом пансионе. Было начало апреля, все гостиницы закрыты, местечко казалось вымершим. Волнения последних месяцев, когда мы все время беспокоились, что съемки вот-вот прекратятся, заставили все наши личные проблемы отойти на задний план. Но они не исчезли. Гарри Зокаль часто приезжал в Ленцерхайде и при всякой возможности пытался вновь сблизиться со мной. Я спросила: «Ты сменил профессию? — Он служил в Австрийском кредитном банке в Инсбруке. — Или работа в кино не более чем увлечение?» «Съемка одного фильма, — сказал он, — для меня в тысячу раз интереснее, нежели все банковские операции». Я же не сомневалась, что он прежде всего искал моей близости.

Добиться моего расположения пытался и Фанк. Все чувствовали, как сильно он страдал. Поэтому мы с Тренкером старались скрывать наши чувства, уже давно переросшие простую симпатию. Все это создавало труднопереносимую напряженность. Прежде всего для меня. Порвав с Фроитцгеймом, которого, как ни странно продолжала любить, я надеялась благодаря Тренкеру избавиться от моей зависимости.

Тренкер и Зокаль уехали. Состояние Фанка изменилось: он снова повеселел. Теперь нас осталось всего семеро, и я уже принадлежала к «старому штабу». Быстро привыкла к этой новой, простой жизни вдали от цивилизации. Теперь в Зильс-Марии надлежало в первую очередь серьезно научиться кататься на лыжах. В качестве учителя Фанк выбрал нашего кинооператора. Переломы лодыжек сделали меня неуверенной в себе. Шнеебергеру приходилось быть весьма терпеливым. Но с каждым днем мое обучение шло успешнее.