Вот только куда подевался ее пылкий любовник? Прошлепав босиком по всему дому, Стефани отворила дверь на улицу и тут же увидела Грега. На нем были только подвернутые снизу джинсы. Рубашка лежала на ступеньках крыльца. Он задумчиво поливал из шланга цветы и аккуратно подстриженный кустарник. Солнце раннего летнего утра золотило его спину и плечи.

На звук открывшейся двери Грег не обернулся. Стефани было решила, что он слишком занят своими мыслями и не слышит, что творится вокруг. Но нет, загорелая мужская спина будто окаменела, а руки, державшие шланг, опустились. Стефани с горечью подумала, что Грег не хочет ни видеть ее, ни разговаривать с ней. Голова поникла, а ноги сами понесли ее обратно в дом.

Неужели они не стали ближе после проведенной вместе ночи? Или, даже наоборот, произошедшее между ними стало дополнительным препятствием для чувств Стефани.

Впрочем, сама виновата — ее вчерашнее поведение можно назвать только откровенной провокацией. Какой мужчина отказался бы от того, что Стефани предложила Грегу? Вот он и не устоял. А теперь мучается сомнениями, не знает, как поступить.

В его планы явно, не входило соблазнять женщину, к тому же имеющую ребенка от бывшего мужа. Грег ей никогда ничего не обещал, даже взглядом не давал понять, что был бы не против сближения. Напротив, всегда старался держаться на некотором расстоянии от той, с кем живет под одной крышей вот уже месяц. Ему не нужна ее любовь.

Это все она. Она сама испортила их доверительные дружеские отношения. Только чрезмерная деликатность мешает Грегу обойтись со Стефани так, как она того заслуживает, — сказать ей, что продолжения не будет.

Стефани решила облегчить ему задачу и сделать первый шаг. Они ведь не маленькие дети, чтобы прятаться друг от друга и дуться. Ну, совершили ошибку, так не век же за нее расплачиваться? Она спрячет свои чувства подальше и больше не станет докучать ему. Ей будет больно, но так лучше для них обоих…

Немного позже, выглянув из окна кухни, Стефани позвала Грега. Он вошел, застегивая накинутую наспех рубашку.

— Завтрак готов. Держи свой омлет. Тебе кофе с молоком? — Она не смотрела ему в лицо, но держалась вполне спокойно.

— Да, с молоком.

Грег принял из рук Стефани тарелку. Она приготовила ему бодрящий утренний напиток и села напротив, судорожно сжимая пальцами кружку с кофе. Внутри у нее все дрожало от волнения. Вот когда бы пригодилось присутствие непоседы Шона. На него всегда можно списать раздражение или плохое настроение. Да и разговор начать было бы значительно легче.

— Извини меня за эту ночь, — нервно сглотнув, начала Стефани. — Все вышло из-под контроля, я не хотела этого. И обещаю, что больше ничего подобного не повторится. Наверное, это вино сыграло со мной злую шутку.

Грег поспешно возразил, едва не пролив на кухонный стол кофе:

— Это ты должна меня извинить. Мне не следовало принуждать тебя к близости. Никогда прежде не поступал так ни с одной женщиной.

— Принуждать? Меня? Ты шутишь! — искренне удивилась Стефани. — Все произошло по обоюдному согласию.

Она была озадачена. Грег просит прощения. Стало быть, случившееся видится ему совсем в ином свете, нежели ей. И напрасно она терзается мыслями о том, что навязалась ему.

Но тогда все еще больше запутывалось. Почему же он так подавлен? Что случилось? Мир ведь не перевернулся. Подумаешь, двое взрослых свободных людей заснули в одной постели. Такое бывает сплошь и рядом. И никто не устраивает из подобного события драму. Отчего же Грег так мрачен?

Не найдя ответа на мучающие ее вопросы, Стефани улыбнулась через силу.

— Я вижу, тебя что-то тревожит. Может, расскажешь мне об этом?

По лицу Грега промелькнуло странное выражение муки и стыда. Сердце Стефани скакнуло к самому горлу и вновь упало. Внутри, где-то в области пустого желудка, образовалась ледяная пустота. От нее перехватило дыхание.

— Я больше не прикоснусь к тебе, потому что не имею на это права, — сказал Грег, не глядя Стефани в глаза. — Если ты не сможешь относиться ко мне по-прежнему, сниму комнату в мотеле и освобожу дом от моего присутствия. Только скажи.

Стефани испугалась решимости, написанной на его лице. А она-то надеялась, что до этого дело не дойдет. Тем временем Грег сидел, уставившись в тарелку, и ожидал ее ответа.

— Я хочу, чтобы все осталось, как было, — прошептала она и едва не охнула от неожиданности.

Грег резко вскинул голову и впился в ее лицо потемневшим взглядом.

— Ты уверена?

У него был вид человека, которому только что объявили о помиловании. Она торопливо кивнула и взялась за вилку, хотя догадывалась, что кусок не полезет ей в горло. Стефани совершенно ничего не понимала, но радовалась уже тому, что он не хочет уходить от нее.

— Тогда поторопись, нам пора ехать за Шоном.

Завтрак закончили в полном молчании. Но оно не было враждебным. Оба привыкали к новому положению вещей. Они стали близки физически, но это нисколько не помогло им понять друг друга. В каком-то смысле Грег и Стефани даже отдалились, хотя внешне это было не особенно заметно.

Итак, Грег остался в доме Стефани. С виду в нем царили мир и согласие, но впечатление было обманчивым. Больше всего это жилище теперь походило на пороховую бочку с подожженным фитилем. Грег постоянно ловил себя на жгучем желании обнять Стефани и повторить с ней уже пройденный однажды путь. Ничто не могло вытравить из памяти незабываемые ощущения их единственной ночи вдвоем.

Дорого бы он дал, чтобы быть свободным и иметь полное право признаться этой милой женщине в своих чувствах. Все чаше его посещала мысль позвонить брату в Бостон и узнать, как обстоят дела с разводом. Но Грег еще не был готов встретиться с Синтией лицом к лицу. Ругая себя за малодушие, он все откладывал решительный разговор с Майклом и при этом презирал себя за слабость.

А Стефани то витала в облаках, рисуя в воображении новые любовные сцены, то впадала в тихое отчаяние, решая вдруг, что Грег отдалился навсегда и ничего подобного между ними уже больше не будет. Ей казалось, что это станет самым большим несчастьем в ее жизни, самой большой проблемой, с конторой ей суждено столкнуться.

Но она ошибалась. Притаившаяся опасность, о которой Стефани и не подозревала, вскоре заставила ее на время позабыть обо всем остальном.

Через некоторое время, показавшееся обоим бесконечно длинным, в отношениях Стефани с Гретом произошел крутой поворот. И причиной этого был не кто иной, как Шон. Однажды вечером у него поднялась температура. Стефани заметила, что сын весь горит, когда укладывала его спать.

— Грег, подойди сюда на минутку, — попросила она, не решаясь поверить собственным ощущениям. — Тебе не кажется, что Шон заболел?

— Похоже на то, — подтвердил он ее опасения. — Надо вызвать врача. Хочешь, я позвоню? Кто за ним наблюдает?