— Прочти, и ты поймешь все, — она протянула ему пачку писем, перевязанных голубой ленточкой.

— Но…  — Жорж отдернул протянутую руку. — Это не этично.

— Глупости. Ты же не чужой.

Искушение боролось со щепетильностью. В конце-концов он начал читать и остановиться не мог — одно, другое, третье — бурные излияния страсти, воспоминания о блаженных минутах свиданий, признания в любви…

Все связи Дениз, несмотря на романтический флер, были кратковременными. Жорж с ужасом понял из писем, что однажды Дениз даже имитировала беременность, чтобы взять у любовника деньги на аборт.

— Гадость! В камин все! — он машинально вытер руки. — Все это отвратительно, как ты сама не понимаешь! Тебе следовало самой давным-давно уничтожить улики мерзкой жизни!

Она беззвучно плакала, прижимая к груди листки. Жорж читал:

«… Вчера я провел с тобой незабываемую ночь. Ты самая страстная женщина, которую я знаю… »

— В огонь! — вырвав у нее письма, он швырнул их в камин.

Дениз сотрясали рыдания. Но он решил идти до конца, ощущая себя зкзерсистом, изгоняющим дьявола.

— Ты еще говорила о фотографии, которую заказала специально для потомков. Где она?

Дениз протянула ему портрет — молодая, с парикмахерской прической женщина, картинно расположилась в покрытом ковром кресле. Белое атласное платье струилось к ее ногам. Типичная героиня его первых романов «для горничных».

— Ты такой хочешь быть? — взревел Жорж. — Какая пошлость!

— Мне было двадцать лет! Я мечтала о театре. Дома меня звали «Дива».

— Не путай игру с жизнью. Это опасно, милая моя. В огонь!

— Ты злой, Жорж. — кулачками она утирала слезы.

Он швырнул фото в камин и все остальные письма из любовного и семейного архива Дениз, и следил, как пламя сжирало их. Для двадцати пяти лет у нее была слишком богатая биография.

На следующий день он повез Ди к Саксу — в один из самых фешенебельных магазинов Нью-Йорка на Пятой авеню. И лично закупил Дениз новый гардероб — все — от туфель до белья. Сименон знал, что выбирать: только так должна одеваться леди из высшего общества: дорого, консервативно, не броско.

— Свои вещи отдашь горничной. Теперь мы покончили с прошлым. У тебя, моя милая, теперь другая жизнь. Другие вкусы. Другая мораль.

Притихшая, она сидела в такси и было не понятно, что за выражение застыло на бледненьком, не тронутым косметикой, лице. Горевала или торжествовала?

9

«За всю мою жизнь мне никогда не приходила мысль играть роль Пигмалиона при женщине, какой бы она ни была, ибо я слишком уважаю человеческую личность…  Еще будучи совсем молодым, я видел так много жизней, оборвавшихся трагически, что спрашивал себя, почему для „починки“ человеческих судеб не существует аналога врачей, которые трудятся над излечением наших болезней? В одном из своих „Мегрэ“ я написал слова „выпрямитель судеб“, наделив моего комиссара тем же смутным устремлением, что и самого себя. Не оно ли в первую мою встречу с Ди породило во мне ту страсть, которую я еще не переживал, и которая меня озадачивала?

Я считал, что Ди чувствует себя слабой, беззащитной без всякой опоры, раздираемой противоречивыми желаниями, и это, наверное, объясняло сменяющие друг друга роли, которые она играла, меняясь каждый час так же, как актриса с одинаковой убедительностью переходит от одной героини к другой. Какой-то страх заставлял ее прятаться под разными масками.

Я не хотел ее изменить. А лишь стремился избавить от фальшивых наслоений подлинную Ди. Прав я был? Или не прав? Во всяком случае, я был искренен, но понятие „выпрямитель судеб“ не годилось. Цель была более скромная: я хотел помочь Ди вновь обрести свою подлинную личность, ту личность, которую извратило множество случайных мужчин, чрезмерное количество более или менее безумных вечеринок, обилие выпитого виски».

Сименон путается в «показаниях». Влюбился потому, что хотел помочь ей измениться?

Нет, не хотел ее менять, лишь «вернуть к самой себе». Все эти оправдания довольно беспомощны и не делают роль благородного «выпрямителя судеб» в истории с Дениз более понятной. Когда он говорил об оглушительной страсти, это звучало куда правдивей.

— Милый, я буду звать тебя Джо.

— Джо? Только не это. Или ты специально придумала такое распространенное имя, чтобы не забывать своих прежних любовников?

— Но…  Джо — это так нежно…

— И может означать что угодно: Джозеф, Джон, Джеффри…

— Но и «Ди» — тоже может относиться к разным именам.

— Поступай, как знаешь!

Она не отступила и он стал «Джо» на много лет. К счастью так называла его только Дениз.

Сент-Маргерит надоел. Внезапно, как и прочие «стоянки». Потянуло к морю на солнышко! Сменив пару морских курортов, они отправляются на автомобиле до Майями — от снега к кокосовым пальмам.

Осели местечке Сент-Джоне — маленьком морском курорте с пустующими казино. Обосновались солидно, с расчетом на будущее.

Просторная вилла, уроки плаванья у Марка. Дениз учится водить авто. Сим устроился на веранде с видом на море. От виски он решительно отказался, перейдя на пиво. Но и холодное пиво не спасает от жары. Сидя голый за машинкой, обвязав носовыми платками запястья, чтобы пот не попадал на свежие страницы, он аккуратно исполняет свой писательский долг. Издатели получают от него материалы без каких-либо проволочек. Комиссар Мегрэ уже побывал со своими расследованиями в Канаде и в Америке, следуя за автором. За год вышло 8 новых книг.

В основу сюжетов романов Сименона зачастую лежат факты, свидетелем которых был сам писатель. Не зря Сименон провел много ночей в Центральном управлении парижской полиции перед большим электрическим табло с подробным планом всех районов города. Когда на табло загоралась лампочка, это означало, что полицейская машина отправлена в соответствующий район по вызову. Нередко Сименон выезжал с оперативной бригадой на место происшествия. В феврале 1937 года в газете «Пари-суар» вышла серия очерков «Срочная полицейская помощь, или новые парижские тайны», основанная на реальных событиях уголовной хроники. Главные герои хроник — разорившиеся ремесленники, безработные эмигранты, лишенные крова старики, которые нашли приют в парижских трущобах.

Набирает силу и популярный уже во всем мире комиссар Мегрэ. В названиях первых романов о Мегрэ фамилия комиссара отсутствовала. Начиная со сборника 1938 года «Мегрэ возвращается», которым открылся второй период цикла, фамилия комиссара вписана в заголовки. Фигура Мегрэ занимает в романах все более важное место, поэтому Сименон подробней представляет его читателям. Постепенно он расскажет о главных эпизодах личной жизни и служебной карьеры Мегрэ. В «Деле Сен-Флакр» — о его детстве и юности, в «Записках