– Вот ты говоришь, что рыбы там нет. – Дедушка подмигнул стоявшей рядом и едва сдерживавшей смех Аюне. – А на чём же, позволь спросить, она держится?

– Да ни на чём. – Саша пожал плечами. – Просто висит и…

– Вот чудак! – Дедушка хлопнул себя по колену. – Ему сказали, что она просто висит себе в воздухе, а он и поверил. Ты всякой глупости так веришь? А ведь не маленький уже.

– А вы что, видели её? – вдруг оживился Саша.

– Кого?

– Вашу рыбу.

– А чего её видеть? Это нам от предков известно. А они побольше нашего знали.

– Ну, хорошо, – не сдавался Саша. – Если Земля держится на рыбе, то на чём держится сама рыба?

– Вот чудак! – хохотнул дедушка. – А чего ей держаться? Она же рыба! Плывёт себе и плывёт по космическому океану. Землетрясения у нас, по-твоему, откуда? Это когда рыба дёрнется сильно, вот нас и трясёт. Раньше рыба молодая была, дёргалась чаще, вот и Землю трясло основательно. Горы рушились, и океаны выплёскивались. А сейчас уже состарилась и плывёт ровнее.

Саша вспомнил, как однажды трясло Иркутск. Тогда ночью повалился шкаф в гостиной, с полок посыпалась посуда, и мама с ним в холод выбежала на улицу. Папа остался стоять в дверном проёме гостиной.

Устав от спора с Жаргалом Эдуардовичем, он махнул рукой и, не прощаясь, поплёлся домой. Услышав позади смех Аюны и её дедушки, обиделся. Потом ещё несколько дней ходил за ним с астрономическим атласом, показывал картинки планет, но так ничего и не добился.

В этот раз Жаргал Эдуардович глупостей не говорил. Только, услышав собачий лай, воскликнул:

– А вот и собака. Это вы её, что ли, есть собрались?

Посмотрев на площадку, Саша и Аюна увидели, что мальчишки бегут из Городка к подъезду Максима – к канализационному люку, на котором поселился бродячий пёс. Недолго думая они помчались им вслед. Уже пробежав первого истукана, Саша услышал, как дедушка крикнул со скамейки:

– Приятного аппетита!

Мяча на поле не было. Те, кто остался в Городке, уныло сидели на портфелях, ждали, когда возобновится игра. Такое случалось часто. Если мяч улетал далеко к ранетному саду или скатывался к дороге, футбол прекращался. Никто не хотел быть «шестёркой» – идти за мячом. Начинались долгие пререкания и торговля:

– Вы пропустили гол, вы и бегите!

– А нечего было так пинать! Катнул бы, всё равно ворота пустые были.

– От тебя в аут ушёл, ты и беги!

– Ваш угловой, вы и бегите.

– А нам не нужен угловой. Сами разыгрывайте.

Споры стихали. Все усаживались по скамейкам, качелям и ступеням Алькатраса. Ждали. Ожидание могло затянуться минут на пять. Никто не сдавался. Если кто-то всё же отправлялся за мячом, ему в спину кричали:

– Фу, шоха! Шестерит за всех. Так всю жизнь будешь!

Идущий огрызался. Отвечал, что идёт «не в службу, а в дружбу». Порой обижался и возвращался на скамейку – ожидание возобновлялось.

Если возле мяча проходил взрослый, ему всем двором кричали:

– Подайте мячик! Пожалуйста!

Прохожие, как правило, не отказывали. Получив мяч, мальчишки радостно, с новыми силами бросались играть в футбол. Но случалось и так, что взрослые неуверенным пинком отправляли мяч ещё дальше – куда-нибудь в чепыжник. Смущённо улыбались и уходили. Вслед им неслись тихие проклятия. После этого ожидание могло прервать только хоровое: «Камень, ножницы, бумага, карандаш, огонь, вода, две бутылки лимонада, цу-е-фа!»

Пока Аюна донимала Сашу глупыми вопросами о голендрах, мяч пролетел над головой Максима. Ударился о пенёк и скатился к дороге. Прохор объявил гол. Максим ответил, что была крестовина. После споров с криками: «Самая девятина была!» и «Чистая перекладина, если не выше» ребята наконец сторговались, что гол не засчитывается, но за мячом бежит команда Максима.

Одному идти было бы неприятно, Максим позвал с собой Лешего и Сафика. Втроём они спустились по лестнице и увидели, что мяч откатился к люку, на котором лежит собака.

– Ёксель-моксель, – протянул Сафик, одноклассник Аюны и главный любитель настольных игр во всём Солнечном.

– Ладно, я домой пошёл, – пробурчал Леший. – Мне ещё уроки делать.

– Стой, где стоишь, – скомандовал Максим. – Вместе пришли, вместе и мяч достанем.

Достать его оказалось непросто. Длинных палок поблизости не было, а подходить к собаке никто не решался. Она не обращала внимания на мальчишек, даже не поднимала головы, но Максим отчётливо слышал, как она тоненько поскуливает. Как-то уж слишком тоненько.

Со двора неслась ругань. Прохор кричал громче всех – поторапливал скорее нести мяч. Потом заметил суету у подъезда. Подумал, что мяч закатился в подвал через отдушину. Спустившись к дороге, понял, что всё не так плохо.

Собаку обступило кольцо ребят. Никто не знал, как добраться до мяча. Думали молча. Только Владик причитал о том, что мяч дорогой, «у него даже швы вовнутрь, это тебе не китайское барахло».

Наконец Максим придумал. Попросил всех отойти подальше. Отковырял от бордюра ледышку и, прицелившись, бросил её в мяч. Промазал. Остальные сразу сообразили, что это – лучший способ откатить мяч на безопасное расстояние. Прохор, братья Нагибины, Сёма и остальные начали бегать вдоль дороги. Поднимали обломки льда, камни, ветки, бутылки. Швыряли их. Тоже мазали. Несколько бросков пришлось в собаку. Затем ещё. И ещё. Максим замер со снежком в руке. Понял, что ребята целятся вовсе не в мяч, а в саму собаку.

– Эй, вы чего… – прошептал он растерянно, но его никто не услышал.

Смеясь и задорно перебегая с места на место, мальчишки закидывали бездомного пса. Радовались всякий раз, как им удавалось подбить ему голову или живот. Камни, которые этим утром поднимали взрослые, теперь, днём, оказались в руках детей, но они действовали с ещё большим напором.

Собака прерывисто скулила, звонко лаяла, затем начала сдавленно рычать, смолкая лишь на те мгновения, когда лёд или снежок попадали ей в мордочку.

Мальчишки смеялись всё громче. Даже Леший и Владик присоединились к новой игре.

– Хватит! – неожиданно крикнул Саша.

Он стоял у лестницы с Аюной, а теперь бросился вперёд. Растолкав ребят, замер в нескольких шагах от колодца – между собакой и Прохором.

– Отойди, – прошипел Прохор. Его задор мгновенно сменился тяжёлой злобой. Влажные кудри выбились из-под шапки и липли к лицу. На лбу проступила испарина.

Саша приблизился к собаке, поднял мяч и бросил его на дорогу.

– Вот ваш мяч. Идите играйте в свой футбол.

Над ним нависла тишина. Вокруг все так и застыли с неброшенными камнями и осколками льда.

– Думаешь, самый умный, раскомандовался тут, ты кто? – процедил на одном дыхании Прохор.