Все ожидали сурового отношения герцога Вильгельма к побежденным мятежникам. Осажденные в Арке сторонники графа являлись к тому же еще и изменниками, клятвопреступниками. Но правитель Нормандии обошелся с ними так, как это было несколько лет назад при капитуляции Ги де Брионна. Он словно забыл о вероломстве родного дяди, отобрав у него только замок и графство, но предложив взамен «обширные и высокодоходные владения» в другой области герцогства. Более того, Вильгельм д, Арк не подлежал изгнанию из родной Нормандии.

Однако «раскаявшийся» побежденный не очень-то верил в милости своего племянника. Он предпочел покинуть с семьей Нормандию, отъехав к своему старому знакомому графу Булонскому Евстахию. При этом он опирался на известное расположение к себе короля Генриха I.

События вокруг замка Арт в 1053 и 1054 годах показали непрочность отношений Парижа и Руана в рамках единого государства. Пройдет несколько столетий, в течение которых Нормандия, как английское владение, станет камнем преткновения между королевствами Франция и Англия, причиной нескольких длительных войн между ними. Но эта эпоха кровавых раздоров начнется после триумфального похода Вильгельма Нормандского на противоположный берег пролива Ла-Манш.

Современники тех событий связывали «ожившую вдруг неприязнь» между герцогом Вильгельмом и королем Генрихом I с историей появления завоевателей-норманнов на севере Франции. Причем эта неприязнь видится хронистами взаимной. Вильгельм Жюмьежский по этому поводу писал:

«С тех пор как норманны стали возделывать поля Нейстрии, французы привыкли желать им зла; они побуждали своих королей выступить против них, утверждая, что норманны силой отняли земли, принадлежавшие их предкам».

В XII столетии поэт-хронист Вас напомнит современникам о исторической вражде жителей английской Нормандии и остальной части Французского королевства. Об этом почитатель герцога Вильгельма Вас скажет в стихотворном «Романе о Ру», одном из литературных шедевров Западной Европы в эпоху рыцарского Средневековья:

…Молодому герцогу Нормандии оппозицию в семье потомков герцогов Ричарда I и Ричарда II составили не только светские феодалы, но и люди духовных званий. Особенно опасен для него стал архиепископ Руанский Мальгерий, сын Ричарда II. Он был из тех иерархов Римской церкви, которые открыто, публично обвиняли бастарда Вильгельма в несоблюдении канонических норм. Дядя «пренебрежительно» не появился на свадьбе племянника с Матильдой Фландрской, что только усилило их враждебность друг к другу и «подлило масла в огонь».

Однако всем было хорошо известно, что сам Мальгерий отличался чрезмерной алчностью, растрачивал на личные нужды казну Руанского архиепископства, вел на редкость роскошный образ жизни, что никак не соответствовало его сану. Именно такая сторона жизни родного дяди позволила племяннику убрать дядю-«оппозиционера» с тернистого пути укрепления личной власти.

Дело обстояло так. Мальгерия обвинили в том, что он заключил сделку с демоном по имени Торе, который являлся к архиепископу по первому его зову. Верующие стали опасаться, что тот таким же образом начнет «вызывать дьявола, прочитав в книге магическую формулу». Герцог не стал брать под свою защиту такого крамольника из числа своей ближней родни, хотя сделать это он мог. И, таким образом, судьба «нечестивца» была решена.

На церковном соборе в городе Лизье, состоявшемся в 1055 году, в присутствии посланника (легата) папы Виктора II, архиепископ Руанский единогласно был признан недостойным сана и низложен. В защиту его не прозвучало ни единого слова.

Но это было еще полпобеды над церковной оппозицией. Вильгельм Нормандский настоял на том, чтобы на место изгнанного Мальгерия был избран его сторонник. Новым архиепископом Руанским стал монах из Фекана итальянец Мавреллий, человек, известный в церковных кругах Нормандии. Его избрание позволило снять накал отношений между герцогом и папством после свадьбы Вильгельма с Матильдой.

…В первые годы самостоятельного правления отцовским наследством вокруг юного Вильгельма сплотились те знатные нормандцы, которые были близки ему по духу и воинственности. И которые связывали свое нынешнее положение и будущее с верным служением своему господину. Тот на них опирался, на них мог положиться, им мог довериться в трудную минуту. Круг этих людей истории известен.

Это были: друг непростого детства Вильгельм Фиц-Осберн (его подписи стоят на многих официальных документах Нормандии той поры), дальний родственник Роже II Монтгомери, виконт Йемуа (называвший себя «нормандским из всех нормандцев»), герцогский оруженосец Роберт де Гранмениль, клирик Гильом из Пуатье. Они будут спутниками и соратниками Вильгельма Завоеватели на долгие годы.

Победы над мятежниками, особенно в битве при Валь-эс-Дюне укрепили политическое положение Вильгельма не только в собственном феоде, но и во Французском королевстве. Герцогская власть возвращалась в прежнее положение, и она снова становилась самодержавной в пределах собственно Нормандии.

Не случайно хронист Вильгельм из Пуатье писал о победе над мятежным баронством следующее: «Эта победа наконец надолго прекратила внутренние войны в нашей области». Речь шла о Нормандии. Сильная власть герцога-венценосца обеспечивала спокойствие и мир в его владениях.

…Казалось, юный Вильгельм должен был до конца жизни благодарить за оказанную военную и моральную поддержку своего благодетеля, в чьем дворце он воспитывался долгих девять лет. Ведь Генрих I обнажил свой меч в его защиту, не требуя от герцога ничего, кроме будущей верности.

Однако в отношениях между королем и герцогом, монархом и вассалом в будущем произойдет иное. Возмужав, Вильгельм I Нормандский еще до того, как захватит силой оружия английский престол, станет проводить вполне независимую от венценосца Франции политику, и нечасто будет считаться с его мнением и мнением королевского двора. Хотя и будет порой на пирах в нормандских замках поднимать с усмешкой здравицы за короля Генриха I Французского.

До открытой распри герцога с королем дело пока не доходило, но веская причина тому все же была. И опять же в полном соответствии духу той феодальной эпохи. В те годы король-воин Генрих I женился во второй раз – на Анне, дочери великого киевского князя Ярослава Мудрого. Так рыжеволосая княжна стала французской королевой. Она, в отличие от первой жены Генриха I, подарила ему долгожданного сына-наследника.

В историю Франции супруга короля Генриха I из далекой богатой мехами и витязями Руси вошла под именами Анна Французская, Анна Русская, Анна Киевская.

Новая королева Франции, пообвыкнув в королевском дворце и выучив язык французский, окунулась в мир придворной жизни. Сейчас трудно сказать, чем не приглянулся Анне Ярославне молодой герцог Нормандский. Возможно, своим взглядом на нее, или непослушанием мужу, или своим все более и более независимым характером. Как бы там ни было, однажды королева дала Вильгельму I новое прозвище – Побочный, которое закрепилось за ним среди людей разных придворных званий.