class="p1">На улицах Темного квартала стали попадаться первые порождения Тьмы, выползающие из покосившихся домов и гнилых лачуг, чтобы отправиться на ненавистную работу. Устав от косых взглядов, одержимый свернул на пустынные переулки, но и там им время от времени встречались трясущиеся от ломки силгримы, стайки измученных вонючих бесов и старухи сонзера с гноящимися глазами, осыпающие проклятиями каждого встречного.

— Я вот что заметила, — прошептала саалея. — Многие темные рабы умирают в молодости, а эти дряхлые старухи умудряются выживать, хотя хозяева выгнали их уже давным-давно. У них нет денег, они не работают и, по идее, почти ничего не едят, но все равно продолжают жить. Как им это удается?

«Может быть, им кто-то помогает. Например, дети или просто неравнодушные порождения Тьмы. Хотя о чем это я… Они никому не нужны. Как и мы… Конечно, старик Киатор всегда готов поддержать других по мере сил и возможностей. Но он не всемогущ».

Ахин только пожал плечами. А что еще можно было ответить на вопрос Аели?

В любом случае с этих мрачных переулков надо выбираться, пока не встретилась какая-нибудь нездоровая компания из опустившихся темных, которые без особых раздумий могли пырнуть заточкой одержимого и надругаться над беззащитной саалеей. Ведь рабскую жизнь способны выдержать далеко не все, многие ломаются, сбегают от хозяев, скрываются в самых грязных углах Темного квартала, где и умирают от болезней, голода и холода, сходят с ума, совершают самоубийство или даже становятся пищей для других отчаявшихся порождений Тьмы.

Ахин с Аели на руках вышел на одну из центральных улиц, если так можно назвать длинный неширокий проход между убогими хибарами с частично разобранной мостовой и кучами гниющего мусора в канавах, по которым текли мутные зловонные ручейки. Вечерами здесь обычно не протолкнуться, но сейчас большая часть порождений Тьмы уже разбрелась по Камиену и пригороду, поэтому на пути одержимого и саалеи практически никто не встречался.

В принципе, в том, что Ахин нес подругу на руках, не было ничего предосудительного, но слухи в Темном квартале имели обыкновение обрастать весьма неожиданными подробностями, которые могли бы вызвать зависть или откровенную злобу по отношению к юноше, якобы силой тащившему по улице молящую о помощи саалею.

Можно, конечно, просто поставить Аели на землю и отправить домой, но этот вариант одержимый сразу же отбросил. Когда еще выдастся возможность вполне оправданно потискать молодую красивую девушку?

— Ослабь хватку-то, — попросила саалея и лукаво заглянула в лицо Ахина: — Что, в личной жизни все так печально? Давненько не было тесного общения с женщиной?

— Работа на фею считается?

— Нет.

— Тогда давно, — вздохнул одержимый.

Аели хихикнула и опустила голову ему на плечо, щекоча шею юноши прохладным дыханием.

«Хочет подразнить меня?»

— Знаешь, а я могла бы тебе помочь с этим, — томно прошептала саалея.

— По старой дружбе, как в былые времена? — с надеждой спросил одержимый.

— К сожалению, на старую дружбу новую одежду не купишь. Эту я уже умудрилась где-то изодрать.

Она оттянула платье, чтобы продемонстрировать на нем большую дыру сбоку. При этом движении грудь и бедра Аели как бы невзначай оголились еще больше.

«Точно дразнится… — юноша с большим трудом перевел взгляд на дорогу. — Кстати, кажется, это мы с Биалотом порвали ее тряпки, спуская со стены».

— Да, испортила ты платье, — покачал головой Ахин. — Осторожнее надо быть.

Саалеи, по меркам Темного квартала, жили весьма комфортно и в относительной безопасности — пару раз откуда-то из-за углов, уже на подходе к жилищам саалей, выходили вышибалы и телохранители из числа сонзера и демонов, которые хоть и выглядели изможденными, но все равно внушали страх, однако Аели достаточно было помахать им рукой, мол, все в порядке, и они вновь исчезали в тени. Хозяева борделей заботятся о состоянии товара. Правда, только до определенной поры — сломанные и старые вещи обычно выбрасываются. А о судьбе оказавшейся на улице куртизанки лучше не знать.

— Ну что? — Аели встала на пороге своего дома и игриво накрутила на палец локон зеленоватых волос. — Мне нужно новое платье, ты изголодался по женской компании. Пяток монет удивительным образом решит обе наши проблемы. Поможем друг другу?

— Боюсь, что у меня не хватит денег, — вздохнул Ахин.

— А если я немного сбавлю цену? Естественно, на качестве услуг это не скажется.

— Даже если сбавишь. Как бы тебе поярче описать, насколько велико мое «не хватает денег»… — одержимый на секунду задумался. — Помнишь тех старух сонзера с вытекающими глазами?

— Не продолжай, я поняла, — поморщилась саалея. — М-м-м, жаль… Ладно. Может, тогда просто так зайдешь в гости?

— В гости? — переспросил Ахин. — Просто так?

— Пожалуй, да, — как бы нехотя подтвердила Аели. — Я, наверное, не совсем справедлива по отношению к тебе. Все-таки нес меня до дома, старался, да и вообще… Надо тебя отблагодарить. Так отблагодарить, как умеют только саалеи.

«Совсем другое дело!» — по лицу юноши расползлась идиотская улыбка, которая тем не менее быстро испарилась, слившись с последними клубами бледного утреннего тумана. Рабочий день неумолимо вступал в силу, подготовив несчастным темным рабам целый ворох испытаний и лишений. И первое из них за сегодня Ахин уже ощутил на себе.

— Сейчас мне надо идти, — сквозь сжатые зубы произнес юноша. — Иначе меня отблагодарит Элеро. Так отблагодарит, как умеют только разъяренные феи.

— А-а-а, утро ведь, — Аели бросила немного рассеянный взгляд на солнце, неторопливо выползающее из-за стены Темного квартала. — Прости, я и забыла. Мне самой-то на работу только ближе к вечеру, сам понимаешь, специфика деятельности… Погоди, а ты разве уже не опаздываешь?

— Ничего страшного, — отмахнулся Ахин. — Когда Элеро придет в себя, я уже буду сидеть за столом и переписывать бесчисленные документы. Еще и домой по дороге успею заскочить.

— Так, может, все-таки ко мне заскочишь, а не к себе?

— Я же сказал, что у меня не очень много времени, — одержимый бросил подозрительный взгляд на подругу. — Или твоя благодарность будет такой быстрой?

— Я же тебя знаю, — хихикнула саалея.

— Это было давно, — нахмурился Ахин. — С тех пор многое изменилось.

— Так ведь и я тоже многому научилась, — дразнящий блеск в глазах Аели стал еще ярче. — Ну что?

«Проклятая работа, проклятые бумажки, проклятая Элеро!»

— Извини, — скрипя зубами, произнес одержимый. — Мне действительно надо идти. Может быть, позже?

— Не знаю, не знаю… Как бы настроение не пропало.

«Я убью Элеро. Обязательно убью. Сам помру, но ее точно убью».

Ахин повернулся и, нервно подергиваясь, пошел по направлению к своему дому. Оглянулся. Бросил полный отчаяния взгляд на посмеивающуюся саалею. Попятился назад. Остановился. Шагнул к Аели, к дому, к