– На каком основании… – начала Люба, но директор положил ладонь ей на предплечье.

– Простите, пожалуйста, – заворковал он, – но мы можем все-таки узнать, в чем дело? Юлия Владиславовна – так, если не ошибаюсь? – он быстро взглянул меня. – Вы написали заявление? Так мы сейчас решим этот вопрос к удовлетворению всех сторон! Юлия Владиславовна, что ж вы раньше ко мне не обратились? Я бы прямо на месте…

– Человек, о котором идет речь, сегодня был найден мертвым с признаками насильственной смерти, – без всяких эмоций в голосе сказал Андрей. – Нам нужно идентифицировать труп. И Юлия Владиславовна в отличие от вас уже оказала следствию посильную помощь. Так я получу хоть какие-нибудь данные или мне сюда вернуться со взводом ОМОНа? Вы же знаете, что они вначале все крушат, а потом задают вопросы? – ехидно добавил Андрей.

Но ни Люба, ни директор, ни другая администраторша с Неандертальцем, казалось, не слышали продолжения. Он зря старался.

– Мертвым? – взвизгнул директор.

– Где был труп? – спросила Любаша у Андрея.

– Вопросы здесь задаю я, – рявкнул он.

– Его зовут, то есть звали, Юрий Раннала, – отчеканила Люба. – Раннала был у нас впервые. Останавливался на одну ночь. Ужинал в ресторане, потом поднялся к себе в номер, уехал рано утром. Ни с кем в гостинице не общался. Ну, конечно, если не считать Юлию Владиславовну, – ехидно добавила Любаша.

– Девочку вызывал?

– Нет.

– Что еще можете о нем сказать?

– Ничего, – отчеканила Любаша.

– А по чьей рекомендации он сюда прибыл? – подала я голос. – У вас же с улицы никому крышу над головой не предоставляют.

Андрюха с коллегой с трудом сдержали смех. Любаша опять была готова убить меня взглядом. Андрей тут же повторил мой вопрос. Любаша чуть не лопнула от злости, но тем не менее сообщила данные человека, который рекомендовал Ранналу, и его адрес в Финляндии.

Я с трудом сдержалась, чтобы не открыть от удивления рот. Это был Артур, у которого мне тоже довелось побывать позавчера. Раннала оказался каким-то его дальним родственником, проживающим в Эстонии. Если он, конечно, Раннала и Юрий, а не Анатолий, например, Иванов.

Когда мы снова загрузились в машину и поехали в Питер, Андрей с коллегой кипели от возмущения. Мне невольно вспомнился один недавний разговор с Андреем. Его бывший коллега ушел по собственному желанию, пока другие не надели на него наручники: он работал на людей с другой стороны закона, постоянно сливал информацию и таким образом сорвал несколько операций, на подготовку которых ушло немало сил и нервов. Тот мужик вскоре дал интервью парочке питерских изданий, конкурентам «Невских новостей» – уже как начальник службы безопасности одной известной коммерческой структуры. Никто так не может полить органы грязью, как бывший мент. Он утверждал, что половина сотрудников продалась криминальным структурам, вторая мечтает там подвизаться, им просто пока не предлагали. После выхода тех статей Андрей пригласил меня в управление и попросил написать о небольшой группе тех, кто пашет на государство и получает от начальства пинки. Мне также были предоставлены конкретные факты: как нынешний начальник службы безопасности подставлял своих коллег в бытность ментом. Я материал опубликовала. Мужик интервью давать перестал.

Сегодня, как я поняла, Андрея больше всего возмутило отношение персонала гостиницы.

– Юлька, клянусь, я подключу ребят, чтобы разогнали эту лавочку, – говорил Андрей. – Ну, суки, ну, компашка. Ты представляешь, что тут у них вообще делается?

Я же считала, что у гостиницы есть очень мощные покровители. У Андрея, скорее всего, ничего не получится. Гостиница нужна слишком многим. Люба вела себя так, потому что чувствовала силу и поддержку и была уверена: ее саму никогда не сдадут. Возможно, потому, что она слишком много знает, а в случае чего может сама всех сдать. Гостиничным администратором должен работать человек с такой памятью на лица и данные, как она.

Я не могла забыть, как она рассмеялась Андрею в лицо, когда он спросил у нее про картотеку.

– Вот компьютер гостиницы, – постучала она пальцем по своему лбу. – Информацию нельзя доверять ни бумаге, ни технике. На них нельзя положиться.

Сергея выдернули из камеры. К следователю. Когда контролер ушел, оставив их вдвоем, следователь посмотрел на него усталыми глазами. В них, к своему большому удивлению, Сергей увидел жалость.

Жалость?! Да все сокамерники и те, с кем он пересекался на прогулке в тюремном дворике, смотрели в последнее время на него с завистью. Как угодно, но только не с жалостью!

– Вы сядете надолго, – сказал следователь тихим, усталым голосом.

– Но… Вы же говорили… Если я…

– От меня больше ничего не зависит. Ни за сто тысяч долларов, ни за миллион. У меня семья. Она мне дороже любых денег.

– Вам угрожали?

Следователь молчал.

– Вам приказали меня засадить на несколько лет? На сколько, я могу узнать?

Следователь продолжал молчать.

Сергей что-то говорил, пытался задавать вопросы, хотя во все предыдущие встречи со следователем все происходило с точностью до наоборот.

– Я могу дать вам один совет? – наконец заговорил следователь, встречаясь с Сергеем взглядом. – Сделайте то, что хочет от вас Сухоруков. Тогда выйдете. Сразу.

– Иначе надежд нет?

– Это вы про вашу журналистку? Сухорукова вокруг пальца еще не обводил никто. Но если она это сделает… Найдется немало людей, которые поставят свечку за ее здоровье. Если, конечно, не придется ставить за упокой.

Я довезла ребят до их грязно-серого здания, перед которым так и маячил поднятый кверху сержантский зад, и отправилась к родному дому, прикидывая, что мне наваять на основе сегодняшних событий.

Войдя в подъезд, услышала доносившееся сверху пение. Какой-то мужик распевал блатные песни то ли под баян, то ли под аккордеон – в общем, под гармошку. Когда вышла из лифта на своем этаже, поняла, что мужик сидит на ступенечке напротив двери Гальки-алкоголички.

У нас на площадке четыре квартиры. Про четырехкомнатную, наполненную змеями, я уже рассказывала. Я живу от них через дверь в двухкомнатной, рядом со мной в трехкомнатной сейчас проживают брат с сестрой. Их мать вышла замуж в Германии, познакомившись с избранником по Интернету. Ее дочь Даша двадцати лет работает моделью и занята постоянным поиском спонсора.

Как она сама выражается, у нее слабость к генеральным директорам. Ее старший брат Стас (ему двадцать четыре) зарабатывает деньги на молодящихся и не молодящихся тетушках, желающих купить себе на время крепкое мужское тело. На мой вкус, личико у Стаса уж больно слащавое, но многие женщины от него млеют. С Дашкой мы часто ругаемся, а со Стасом дружим. Он мне фактуру для статей подкидывает. Когда я как-то спросила его, почему он занимается тем, чем занимается, он честно ответил: это он умеет делать лучше всего. Учиться неохота, работать неохота, о будущем не думает, живет сегодняшним днем.