Он шел дальше, контору Уилкокса отыскал легко. Располагалась она над чайной, и все здание аппетитно пропахло выпечкой и кофе. Уилкокс был на месте, и Даеру стало получше, когда он с широким жестом произнес:

— Ну, вот ваша клетка.

Даер едва не ожидал, что он сделает какое-нибудь резкое заявление вроде: «Послушайте, старина, мне, наверное, следует признаться. Я не смогу вас тут применить. Сами видите, почему об этом не может быть и речи». И затем предложит оплатить ему возвращение в Нью-Йорк, а может, и этого не сделает. Даер уж точно сильно бы не удивился; такое поведение сочеталось бы с его собственными ощущениями от всего этого предприятия. Он был готов как раз к такому жестокому удару. Но Уилкокс сказал:

— Садитесь. Пусть ноги отдохнут. Сегодня никто не приходил, поэтому с чего бы думать, что кто-то зайдет и теперь.

Даер сел на стул лицом к Уилкоксу за столом и огляделся. Две комнатки были неуютно малы. В прихожей, где не было окна, стояли кушетка и низкий столик, заваленный туристическими брошюрами. В конторской комнате окно выходило в узкий дворик; кроме стола и двух стульев, здесь стоял зеленый конторский шкафчик. Неприветливая нагота комнаты смягчалась разноцветными картами на стенах — они притягивали взгляд к своим неправильным контурам.

Проговорили они час или около того. Когда Даер заметил:

— У вас, похоже, дела идут без суеты, а? — Уилкокс с отвращением фыркнул, но Даер не сумел истолковать его реакцию как искреннее недовольство. Маркиза, очевидно, была права: во всей этой ситуации имелось что-то таинственное.

— Мне нужно поменять денег, — в конце концов сказал он. Есть вероятность, что Уилкокс может предложить ему аванс.

— Что у вас? — спросил Уилкокс.

— Чеки «Экспресса».

— Я обналичу все, что хотите. Могу дать вам лучше курс, чем большинство банков, и намного лучше, чем в киосках у менял.

Даер дал ему чек на пятьдесят долларов. Набив бумажник стопесетовыми купюрами, он почувствовал себя в чуть меньшем унынии насчет финансов и сказал:

— Когда мне начинать работу?

— Вы уже начали, — ответил Уилкокс. — Вы сейчас работаете. Сегодня сюда зайдет один тип, мой клиент. Много ездит и всегда бронирует через меня. Он вас отведет к молодому Рамлалу и познакомит вас. Вам с ним все равно бы пришлось встретиться рано или поздно. Рамлалы — мои большие друзья. Я с ними до черта дел веду.

В этом монологе Даер не видел никакого смысла; более того, у него сложилось впечатление, что, произнося его, Уилкокс оправдывается, словно рассчитывает, что на него сейчас станут нападать. Совсем скоро, подумал он, станет известно, что все это значит.

— Понятно, — сказал он.

Уилкокс кратко глянул на него так, что ему совсем не понравилось: жестко, недружелюбно, подозрительно. Затем тот продолжил:

— Около пяти мне нужно быть кое у кого дома на выпивку, поэтому очень рассчитываю, что он придет скоро. Можете сходить с ним и сразу вернуться. Я вас дождусь. В половине седьмого просто выйдете и захлопнете за собой дверь. Комплект ключей для вас у меня будет завтра.

Зазвонил телефон. Последовал долгий разговор, в котором роль Уилкокса сводилась главным образом к слову «да», произносимому через неравные промежутки. Дверь открылась, и в прихожую вступил высокий сутуловатый господин в плотном твиде и плаще. Уилкокс прервал телефонную беседу, встал и сказал:

— Это мистер Даер. Это мистер Эшком-Дэнверз. Я продал ему билет в Каир на следующий день после того, как открыл эту контору, и он ко мне приходит с тех пор. Удовлетворенный клиент. Или, по крайней мере, мне нравится так думать.

Мистер Эшком-Дэнверз выглядел раздраженным.

— А, да. Вполне. — Руки он заложил за спину и развернулся осмотреть большую карту мира, висевшую над конторским шкафчиком. — Сдается мне, нам лучше пойти, — сказал он.

Уилкокс посмотрел на Даера со значением. Он собирался рассказать ему еще немного о мистере Эшкоме-Дэнверзе, превыше прочего — посоветовать не задавать никаких вопросов. Но возможно, даже лучше, что он не сказал ничего.

Даер натянул плащ, когда они спускались по лестнице.

— Можем пройтись, — сказал мистер Эшком-Дэнверз. — Дождь пока перестал, а лавка недалеко.

Они спустились по склону и вышли на широкую площадь — вчера вечером пустую, за исключением такси; теперь же здесь был целый город местных, занятых шумной торговлей.

— Хаос, — произнес мистер Эшком-Дэнверз с ноткой удовлетворения в голосе.

Пока они шли под голыми деревьями в центре площади, им на головы капала вода. Вдоль мостовой рядами хохлились женщины, закутанные в шерстяные одеяла, полосатые, как леденцы, — они протягивали большие охапки мокрых белых лилий и хрипло звали их покупать. День заканчивался; небо тускнело.

— Прозорливый народ эти горные берберы, — заметил мистер Эшком-Дэнверз. — Но не чета индийцам.

— Индейцам? — не понял Даер.

— О, не краснокожим. Нашим индийцам. Индусам, по большей части из Индии. В Танжере их полно. Вы разве не заметили? Молодой Рамлал — это к которому мы идем, — он такой. Очень прозорливый. И отец его, старый Рамлал, в Гибе. Поразительная деловая хватка. Весьма поразительная. Он бандит, конечно, однако — честный бандит. Никогда не берет ни шиллинга больше того, о чем условились. Да и не нужно ему, разумеется. Взимает огромные комиссионные. Знает, что взял вас, и городит, потому что уверен — оно того стоит.

Даер вежливо слушал; они шли между двумя рядами менял. Мужчины сидели за своими столиками прямо на улице. Некоторые, приметив, что два иностранца разговаривают по-английски, начали звать их:

— Да! Давай! Да! Меняй деньги!

— Пакость тут вся в том, — говорил мистер Эшком-Дэнверз, — что власти в курсе. Они чертовски хорошо знают, что Гиб — одна из важнейших точек протечки.

Даер неуверенно уточнил:

— Протечки?

— Протечки фунтов. Им известно, что каждый день оттуда вытекает, наверное, по двадцать тысяч фунтов. И некоторых ребят они ловят. Когда им удастся положить всему этому конец вообще — лишь вопрос времени. Время — вот сама суть. Естественно, человек будет нервничать. — Он сконфуженно хохотнул. — За такой шанс нужно хвататься. Мне нравится Марокко, и жене мой нравится. Мы тут строим себе небольшую виллу, и у нас должен быть какой-то капитал, есть в этом риск или нет риска.

— О, конечно же, — сказал Даер. Он начинал понимать.

Витрина Рамлала была завалена дешевыми наручными часами, авторучками и игрушками. Лавка оказалась крохотной и темной; в ней пахло пачулями. Как только глаза Даера привыкли к отсутствию света внутри, он понял, что весь товар выставлен в витрине. В лавке было совершенно пусто. За голым конторским столом сидел смуглый молодой человек и курил. Когда они вошли, он встал и раболепно поклонился.