И тут, словно опровергая мою мысль о сновидениях, мне пониже поясницы воткнули иглу! Да еще намазанную чем-то, ржа побери, щипучим до невозможности! А на мой заглушенный вопль и попытку вскочить отреагировали по-своему и сунули обратно мордой в уже ненавистную шкуру. Разве что Марина ласково обхватила мою голову и принялась гладить, утешая, а ходячий куб запищал и стал с новой силой вылизывать.

Через несколько секунд бабка, которая и тыкнула меня в зад иголкой, прокомментировала:

— Терпи, аднака, править буду. Будешь нашего рода, все болячки уйдут, расти начнешь, развиваться. Хорошая стрела будешь! Сильный охотник, плодовитый муж. Терпи.

Уй! А оно мне надо?.. Уй, плодовитым быть, ржа. Вот же ж-ш-ш, с какой ржи, с-с-с, так больно-то от этой мелкой хрени! С-с-с, чтоб вам цвирк хозяйство перегрыз!

Но чуть погодя я перестал мысленно материться, потому что тело наполнилось странными ощущениями, а боль почти перестала чувствоваться. Мне вдруг показалось, что я долго сидел скрючившись в какой-то тесной клетке, а теперь она исчезла, и я могу разогнуться. Но очень медленно… потому что затекшие мышцы отзываются колкими судорогами и мурашками. Это было одновременно больно, непривычно, страшновато и необъяснимо приятно.

— Хорошо, аднака, но хватит пока, — донесся как через вату голос бабки. — Давай, Мариенвыт, твоя очередь. Связь вам поставить надо. Рядом ложись.

— Мастер… — зевнув, позвал я. — Если сейчас снова придется проводить ритуал с бубном, я боюсь, усну прямо в процессе. Делайте со мной что хотите, только не будите, ладно?

— Спи, маленькая иголка, спи, полезно тебе, — сказала бабка. — Дальше без тебя справимся.

Проснулся я практически в том же положении, разве что Марина теперь не сидела, а уже лежала рядом. Прядка черных волос чуть прикрыла ей глаза, женщина явно тоже задремала после охоты.

— Мастер… — я медленно протянул руку, чтоб убрать волосы с ее лица, и почувствовал теплые губы на своих пальцах. Она меня… мне… поцеловала пальцы?! Руку?!

В следующее мгновение меня пронзило ощущением непонятно сильного единения. На последнем отблеске сознания я еще успел проанализировать это все и понять, что наша совместимость выросла всего-то процентов на пять-восемь, но… как она вообще могла вырасти, ржа ее побери?! Так не бывает! Вернее, бывает после долгих лет взаимодействия, но не на третий день же!

— Тебе идет, — вдруг отвлекла меня от внутренних раскопок Марина.

— Что? — не понял я, все еще ошалело «пробуя на вкус» непривычно яркие ощущения.

Мастер развернула мою руку так, чтоб я видел тыльную сторону ладони. Хм, олени, бубны, живые кубы… после них то, что мои кисти разрисовали странными узорами из точек, это так, цвирчатки. Интересно, в форме Оружия я тоже теперь буду в черную крапинку?

— Как себя чувствуешь? — чуть хрипловатым шепотом спросила женщина и снова поцеловала мои пальцы, почему-то этим простым прикосновением губ вгоняя меня в краску, столько там было… возбуждающего и чего-то неправильного, даже извращенного. Словно я не Оружие, которое должно обожать и ублажать Мастера, а… наоборот.

— Пятнистым? — решил скосить под идиота я. Не все же этим хитромордым надо мной потешаться? Но попытка откровенно жалкая, соглашусь.

— Это ты еще себя со спины не видел, — низким, возбуждающим и вибрирующим голосом ответила Марина и тихо засмеялась.

— Ну если там не стрелка с оскорбительной надписью, переживу, — я облизал губы, пытаясь совладать с неким могучим инстинктом, поднимающимся… поднимающимся, ржа! Интересно, все новоявленные пары Мастер-Оружие ведут себя как коты в весеннюю триаду или только у нас крышу срывает? У меня-то такого опыта еще не было…

Марина снова захихикала, с ленивой грацией перевернулась на бок спиной ко мне и, лукаво оглянувшись через плечо, промурлыкала:

— Ну вот у тебя примерно такая же.

Я моргнул, оценив необычный узор у нее на пояснице, плавными полукружьями оленьих рогов охватывающий выпуклости ягодиц по обе стороны от ложбинки позвоночника. Да… очень даже… красиво… Я б даже сказал, что такой вот вид… искусства… я одобряю.

А потом последние оставшиеся мысли резко решили ретироваться, потому что Мастер изогнулась еще сильнее, обхватила меня руками за шею, притянула к себе и поцеловала.

Марина:

— Уи-и-и-и-и-и!!!

— Цви-цви-цви-и-и-и!

— Ай-ай-ай-ай-и-и-и-и!

— Гав! Гав!

— Р-р-р-р-руи-и-и-и-и-и!

— Едрить-тундрить… что… ай… да вашу… а ну всем стоять, я сказала! Тихо!

Я инстинктивно прижала к матрасу дернувшегося спросонья Скорпа, щелкнула выключателем бра и помотала головой, отбрасывая волосы с лица. Так, фокусируем взгляд. Фокусируем, я сказала. Ну и что, что еще толком не рассвело, а нас разбудили не только вопли, визги и рычание, но и бодрый галоп какой-то, тундрить ее за хвост, живности прямо по нашим головам. Главное, откуда ее тут… не одна?!

С трудом проморгавшись, я наконец смогла ухватить всю картину. Потаращилась на нее немного и уткнулась в гладкую спину своего наложника, стараясь не разоржаться в голос.

— Ничего смешного, — пробормотал сонный Скорп в подушку. — Никакой, к рже, дисциплины, цвирки по головам носятся стаями… ржа.

Ага, это он тоже оценил композицию.

Судя по всему, бабка не соврала и ее сэвен неизвестным образом переместился в нашу постель вместе с оленьей шкурой и татуировками на жо… на пояснице. Этот странный кадавр, деревянный, но живой и пушистый, всю ночь спокойно дрых у нас в ногах, пока на рассвете в комнату не проник злодейский зеленый крыс.

Не знаю, что им в головы стрельнуло, но они передрались. Причем похоже, зачинщик таки зеленый, вон как рвется из-под лапы Утюга и цвирчит очень возмущенно. А свиномишк только обиженно хрюкает в сторонке, спрятавшись почти полностью в упавшие на пол Скорпионовы штаны, сопит и вылизывает свой бочок, за который его, кажется, и цапнули.

Мрачный и серьезный Утюг, возвышающийся над всей этой композицией с видом строгого городового, заставшего драку в борделе, смотрел на нас с наложником укоризненно и чуть ли не качал головой, мол, ай-ай-ай, пройдемте, граждане, до выяснения.

— Ржа-а-а, он же живой куб скверны, — пробормотал подо мной Скорп и завошкался. — Цвирки такие как семечки грызут, не зная меры. Я… подумаю, как его нейтрализовать, хорошо? На призме их травят, но…

— Не будем мы никого травить, — возмутилась я. — Тем более свое домашнее животное. Щас я проведу среди них разъяснительную работу, и все будут шелковые!

— Попробуй и… спасибо, — непонятно за что поблагодарил Скорп.

— Значит, так, зеленый! — я вытащила крысиный хвост из-под лапы Утюга и подхватила остроносого диверсанта за шкирку, поднимая так, чтобы смотреть в круглые блестящие глаза.