Я не карабкался по склонам гор, не спускался в долины, как делали некоторые из людей Тени. Там их сразу поглощала тьма. Поток воздуха гнал меня всё дальше и дальше. С камней свисали какие-то непонятные существа — то ли растения, то ли животные, — иногда взвивавшиеся в воздух. Фигуры-тени старались избегать их, словно те были ядовитыми или хищными.

Свет стал таким ярким, что даже слепил то внутреннее зрение, которым я всё это видел. Потом началась пульсация. Я знал… я точно знал, что свет образовывал слова, которые пробивались сквозь наложенный на меня заговор.

Бежать было некуда. Связанный по рукам и ногам колдовством, я неумолимо притягивался к источнику света. И когда вскоре завис прямо перед свечением, я вдруг осознал, что нахожусь напротив окна, зияющей бездны, проделанной в этом мире. Меня заставляли заглянуть туда…

Свечение многократно усилилось. Я разглядел огромную звезду, очертания которой пылали оранжевым светом. Посередине кто-то стоял — я не мог разобрать, кто именно, потому что свет был слишком ярким.

Но до меня дотянулись колдовские чары.

Урсилла!

Она снова тянет меня под своё влияние… Это она…

Я сопротивлялся. Человек и зверь слились воедино, чтобы устоять. У меня не было защиты от её колдовства, ничего, кроме моей воли. Но эта воля подкреплялась тем, что присуще всему живому: я отказывался сдаваться без боя. Возможно, такого рода защита удесятерилась во мне в тот момент по причине моей двойственной натуры. Я знал лишь одно — если я отвечу на призыв Урсиллы, настоящему Кетану придёт конец, ибо останется лишь та часть меня, которая станет беспрекословно подчиняться её воле.

Свет запылал нестерпимо ярко. Злость Урсиллы из-за моего упрямства питала огонь. Она бы охотно прибегла к другому оружию, и оно наверняка было у неё под рукой. Хотя колдунья и не говорила ни слова, цели её были ясны. Послушайся я сейчас, тогда часть Кетана уцелеет. Если же я заставлю её прибегнуть к Силам, необходимым для того, чтобы целиком подчинить меня её воле, тогда мой внутренний стержень превратится в одну из теней, бегущую по этой земле. Вернуть же в настоящее она сможет лишь мою оболочку, наполненную иным содержимым, совершенно отличным от моей собственной сущности.

Сполохи огненного сияния стали менять цвет — в оранжевом появились пурпурные вкрапления. Вернуться к ней — или оказаться уничтоженным!

Но единый мой дух, хотя и перепуганный и наполненный смертельным ужасом, всё-таки не хотел сдаваться. Я знал какое мне грозит наказание, но часть, являвшаяся Кетаном, не могла смириться и позволить Урсилле полновластно распоряжаться мною. Не знаю, что придало мне решимости в ту минуту, но я не отступил, устоял. А потом…

Яркая пурпурная вспышка взорвалась над звездой. Концы её разлетелись в стороны, страна Теней куда-то провалилась, и я начал стремительно падать в темноту, не в состоянии управлять своими движениями.

Затем появилось ощущение жары, хотя на этот раз не такое сильное, как от звезды, когда ярко пылавшие языки пламени пытались прожечь меня. Я открыл глаза и увидел дневной свет. Над головой стояло солнце…

Какой резкий переход! Или я по-прежнему где-то между миром Теней и реальностью? Но чувства постепенно возвращались, и я увидел перед собой женщину, стоявшую на вымощенной камнем дорожке, ведущей к Звёздной Башне и разделявшей сад диковинных трав на клумбы-грядки.

Медленно возвращалась память. Я поднял голову и понял, что по-прежнему облачён в шкуру леопарда. Кто-то защитил меня от чар Урсиллы… Кажется, я понял, кто… и удивлённо посмотрел на женщину. Почему-то я был уверен в том, что моё спасение — дело её рук.

Но то была не моя Лунная Девушка. Хотя она отличалась такой же стройностью. И лицо у неё было молодое, вот только глаза… В них отражались все годы её мудрости. Хотя она и была женщиной, на ней были бриджи и куртка — такого же цвета, что и растения вокруг.

Тёмные блестящие волосы женщины были заплетены в косы, уложенные венцом вокруг головы. Кожа не отличалась белизной, а потемнела от загара, словно большую часть своей жизни хозяйка сада проводила, на свежем воздухе.

Рядом с ней стояла корзина со свежесобранными травами. Но мой взгляд остановился на том, что она держала в руках, нацелив на меня острие. Так можно держать только копьё — для предупреждения врагу или для защиты.

Я узнал жезл Силы, хотя он ничем не напоминал тот, который я видел у Урсиллы (она хранила его подальше от посторонних глаз). Он не был вырезан из кости, не было видно и магических слов, нанесённых красной и чёрной красками, как у Урсиллы. Напротив, то, что держала в руках женщина, больше походило на свежесрезанную и очищенную ветвь, прямую и без сучков. На острие торчал один-единственный листок. Он был направлен на меня и формой напоминал конец копья, только был ярко-зелёного цвета.

Я не отрываясь смотрел на женщину. Она тоже не отводила от меня взгляда. Она, как и Урсилла, была Мудрой Женщиной, хотя я чувствовал, что Силы, которым она служит, вовсе не те, к которым прибегает для своих колдовских дел Урсилла.

— Кто ты? — женщина всё ещё не опускала жезл-копьё. Я не сомневался, что если бы сделал хоть одно неверное движение, меня ждала бы печальная участь.

Но в ответ я опять ничего не смог сказать. Попытался произнести своё имя, но получился лишь звук наподобие рычания.

Она склонила голову набок, как бы прислушиваясь к моему рыку.

— Колдовство, — наконец заговорила она. — Сила, но не совсем правильно использованная. Ночью я почувствовала, что ты пришёл. А теперь… Ты внёс в наш мир нечто чуждое. Мы не можем этого допустить. Позволить, чтобы к нам проникла хотя бы тень Тьмы? Нет! — и она решительно покачала головой.

Я закричал, отчаянно взывая о помощи. Если Мудрая Женщина смогла не позволить Урсилле подчинить меня своей воле (я был уверен, что именно она расколола мир Тени надвое), то она наверняка могла и спасти меня — подсказать, как можно выбраться из тела зверя, в которое я был заточён.

Я начал медленно приближаться к ней, подползая к ней на брюхе из кустарника, в котором залёг на ночь. Может быть, не словами, а телодвижениями я смогу рассказать ей о своей беде, попросить о помощи?

Я старался, как мог.

Жезл-копьё уже не целился в мою голову — сначала он едва заметно дрогнул, а потом его острием-листком она принялась выписывать в воздухе пылающие символы, оставлявшие после себя зеленоватый дымок, который почти мгновенно рассеивался.

— Нет, — ответила она, покачав головой. — Когда Тьма обрушивается на нас, а зло приходит на нашу землю, мы не открываем ворота колдовству, которое несёт с собой запах Тени. Я не знаю, кто ты такой и какие беды пришли за тобой следом. И я ничего не могу для тебя сделать. Позволить тебе остаться… Даже… — она заколебалась. — Я не верю, что такое существо, как ты, может войти в наш мир. Если бы ты мог… Вот тогда бы…

По всему было заметно, что её решимость дрогнула. Я прополз ещё немного. Но стоило мне опустить лапу на каменную дорожку, на которой стояла женщина, как последовала зелёная вспышка. Свет исходил не от её жезла, а от самой земли, и лапу пронзила острая боль. Я мигом отполз назад, за невидимый барьер защиты. Она сказала правду — её круг, поле Зелёной Магии, отталкивал меня.