– Их много, – туманно ответила подруга, – и все они разные.

– Ну хорошо, только у ребят сейчас много работы. – В Юле стала просыпаться госпожа Чубченко.

– Я оторву их на пять минут. Не больше.

– Ну хорошо, – повторила Юлия Александровна. Только Дениса нет. Он попал в аварию и сейчас в реанимации. Я пройду вместе с вами в мастерскую, заодно узнаю последние новости о его самочувствии.

Восторга от появления вологодских родственников бригада не выказала, более того, работу не прекратила и говорить на тему загадочной смерти Олега решительно отказалась, заявив, что им ничего не известно. У Натальи создалось впечатление, что они были запрограммированы на такой ответ. Не помог и эмоциональный взрыв Наташки на тему наплевательского отношения к судьбе бывшего бригадира. На вопрос Юлии Александровны о самочувствии Дениса последовал сухой ответ, что он по-прежнему в реанимации Склифа, состояние тяжелое, но без ухудшения. Посещения запрещены, передачи не принимают. Начальница отошла в сторонку, отвечая на звонок по мобильному телефону. И тут Наталья взорвалась, обозвав мастеров козлами. Из ее короткой, но емкой по количеству оскорблений речи следовало, что в реанимационной палате должен был бы лежать весь трудовой коллектив бригады, а не Денис – единственное среди козлов человеческое существо. Трудовой коллектив был явно ошарашен. Самый молодой член бригады жалобно попытался оправдаться, сославшись на то, что вообще не знал никакого Олега и в бригаде недавно. Остальные угрюмо молчали.

– Между прочим, ваш Денис не струсил – сам назначил нам встречу, по дороге на которую попал в аварию. Скорее всего, подстроенную. – Наташка вытащила из сумки блокнот, записала номера своего мобильного и моего домашнего телефонов и, резко выдрав листок из блокнота, протянула его мужскому содружеству. – Может быть, у кого-нибудь совесть проснется, и он позвонит? Нет желающих? Понятно…

– Давайте листок, – неожиданно отозвался мужчина, так и не прервавший работу по ремонту стеклоподъемника синей «вольво», и Наталья, удостоив его суровым взглядом, отметила, что он, пожалуй, не совсем… непорядочен.

Оставалось надеяться на звонок. Тепло простившись с Юлией Александровной и пообещав непременно ей позвонить и рассказать о результатах расследования, Наталья направилась к выходу, где ее терпеливо ожидал сын.

– Я готова дать голову на отсечение, что они определенно что-то знают. Знают и не хотят говорить, – задумчиво сказала подруга, потом пригладила волосы и насупилась. – Нет, голову, пожалуй, не стоит подставлять, ну если только голову Бориса… Во всяком случае, до женитьбы он обещал за меня жизнь отдать.

– С тех пор она немыслимо подорожала, – расстроила я Наташку. – Не думаю, что он сейчас на это согласится. Но в одном ты точно права – со своей головой лучше дружить. И как-то спокойнее, когда она под рукой, на своем привычном месте. Ты знаешь, – перешла я на другую тему после небольшой паузы, – мне кажется, надо работать в направлении связей Анны. Только вот когда она объявится? Впрочем, на днях должен вернуться Сергей. Тогда и узнаем, кому она давала доверенность на продажу квартиры.

– Думаешь, скажет? – усомнилась Наталья.

– Обязательно. А куда ж он денется. Подсунул другу криминальную квартиру, пусть теперь искупает свою вину…

– А что если нам посетить родительские угодья Анны, – перебила меня подруга. – Ах да, адрес… Адрес… Попробуем выяснить у Лады Игоревны. Нет, пожалуй, неудобно второй раз звонить. А если госпоже Чубченко…

Она схватила телефонную трубку и унеслась в коридор, но тут же вернулась, держа в руке визитку. Произнося цифры вслух, набрала номер и замерла в ожидании ответа.

Разговаривала Наталья таким медовым голосом и сопровождала свою речь такой мимикой, такими жестами, что я почувствовала себя в театре и испытала страстное желание поаплодировать. Честное слово, в ней погибла великая актриса! Вдруг Наташка сделала мне страшные глаза, жестом показала, что нужны бумага и ручка, но спустя короткое время на ее лице появилось разочарование. Она мило простилась с «дорогой Юленькой», пообещав ей привезти вологодских разносолов.

– Могла бы гостинцев из Вологды и сюда подкинуть, – проворчала я.

– Легко, – согласилась подруга. – Только у тебя своих хватает – по одним рецептам закрываем. – Она с размаху шлепнула ладонью по столику. – Нет адреса родителей Анны! Она знает о жизни Олега все! А вот адреса родительского приюта Анны – не знает!

Я смутно начала что-то припоминать.

– Пиши! – заорала я, испугав подругу. – Пиши, поселок Реченский под Торжком… Тридцать километров от города. В какую сторону, не знаю. Этот адрес Лада Игоревна называла! Нужна карта…

– Ищи, – скомандовала Наталья. – У Димона точно есть. А я пока прилягу. Что-то мне от всех сегодняшних событий похужело… – Она и в самом деле улеглась на диван, а я, вдохновленная открывающейся перспективой расследования, принялась за поиски атласа автомобильных дорог.

Поселок Реченский я не нашла. Зато отыскала деревню Реченскую, действительно находившуюся примерно в тридцати километрах от Торжка. Поставив на карте рядом с названием деревни жирный крест, я успокоилась и стала обдумывать варианты «легенды». В конце концов пришла к выводу, что Наташка слишком хорошо вошла в роль вологодской тетушки Олега. Нет смысла менять репертуар. Я, в принципе, могу оставаться самой собой, то бишь несчастной жертвой обстоятельств.

Подруга проснулась в явном нерасположении духа. Не вставая с дивана, она начала каяться в том, что забросила свой дом уже на целых шесть дней, и бедный муж будет прав, если вместе с собакой уйдет к другой. Я почувствовала жуткие угрызения совести, но сказать об этом не успела, так как позвонил Борис, заброшенный бедный муж, и жизнерадостным голосом попросил к телефону милую женушку. Наташкина физиономия в процессе разговора странно вытянулась. Вопреки общему правилу, подруга не перехватывала инициативу разговора, а почему-то отделывалась короткими междометиями. Только к концу переговоров я услышала несколько Наташкиных фраз:

– А обо мне ты подумал? – и еще раз: – А обо мне ты подумал? – а следом: – Нет, обо мне ты, конечно, не подумал!

Я сжалась от нехороших предчувствий.

Закончив общаться, как мне с испугу показалось, с почти бывшим мужем, подруга мрачно уставилась в потолок. В то время как я судорожно обдумывала способ воздействия на коварного Бориса, чтобы вернуть его в семью, она громко вздыхала и жаловалась на сплошное невезение. Но когда раздались условные полтора звонка в дверь, Наташка преобразилась: она моментально повеселела и, как бабочка, легко вспорхнула с дивана.

– Сынуля пришел! – чересчур уж бодро залебезила она. – И с раскладушечкой!

Усталый Лешик подозрительно посмотрел на маму и торопливо сказал:

– Мороженое купил.

– Замечательно. Сейчас мы мальчика накормим, – запела Наташка, чем окончательно перепугала свою кровиночку.

– Ма, ты уж лучше сразу скажи, что надо сделать, – совсем посерьезнел сын.