Господи, какое горе! Какое же горе ее постигло! Как же так?! За что?! Что она такого могла сотворить, что в наказание ей такое страшное горе?! Понятно, все они не бессмертны, но…

Но почему было деду не умереть в своей старческой постели рядом с тумбочкой, уставленной склянками с лекарством, через много-много лет?! Не упасть – не сейчас, а не скоро – возле дома, сраженным инфарктом?! Не испустить последний вздох на больничной койке лет в сто, почему?!

Страшная, чудовищная криминальная история, участником которой вдруг стал ее законопослушный дед, не укладывалась в голове. Все настойчивее пульсировала мысль, что он погиб случайно. За компанию почти. Или, чтобы скрыть следы преступления, совершенного другим человеком.

– Саша, – позвал ее знакомый голос. – Чего ты тут?!

– А?

Она вздрогнула, вытерла мокрое от слез лицо. Поняла, что как вышла из магазина, как встала посреди проезжей части, так и осталась стоять, рассматривая крошечный пятачок перед дедовым подъездом, вмиг осиротевшим и замусорившимся.

Обернулась.

За спиной стоял Саша Горячев. Ее любимый, единственный оставшийся родной человек – Саша Горячев. Он был… он был таким живым, таким красивым и таким желанным, что у нее на миг перехватило дыхание. Ветер ерошил его длинные светлые волосы. Взгляд, обращенный на нее, было полон любви и скорби. Кофейного цвета рубашка с короткими рукавами обнажала крепкие загорелые руки. Тонкая ткань темных брюк рельефно обрисовывала сильные мышцы ног – Саша давно занимался бегом.

Она так по нему соскучилась! Только теперь поняла, как сильно она по нему соскучилась! По его рукам, ногам, телу, по его запаху, голосу. Ну почему он так долго к ней не ехал, почему?! Он же нужен ей! Только он! Только ей!

– Ты? Ты откуда здесь? – Она судорожно сглотнула, дотянулась до его голого локтя, крепко обхватила, увлекла к своему подъезду.

– Я к тебе, приехал к тебе. – Он послушно шел за ней следом, ускоряя шаг – она почти бежала. – Отпросился у Соседовой на несколько дней.

– Зачем? – Она почти впихнула его в лифт.

– Чтобы быть с тобой рядом, Саша.

Двери лифта замкнулись. Он привлек ее голову к своей груди, погладил по спине. Саша судорожно, со всхлипом, вздохнула. Теперь ей станет легче. Теперь она не одна. Вместе они со всем разберутся. Вместе им удастся оправдать деда. Вместе…

Потом все было очень быстро и как-то судорожно. Трещала ткань его рубашки, и едва слышно щелкали по паркету отрывающиеся пуговицы. Лязгала пряжка ремня, скрипели пружины матраса. Она, как сумасшедшая, цеплялась за его плечи, хватала его губы своим ртом, пыталась вдохнуть в себя его стоны, чтобы ощутить, что она жива, жива… Что в ней бьется, бьется эта чертова жизнь, вместе с бухающим сердцем, она мчится по ее венам вместе с кровью, она бьет ее в виски вместе с зарождающейся судорогой и вырывается из ее горла хриплым, мучительным стоном. Она прочна и незыблема – ее жизнь. Хотя еще час назад казалась ей чем-то эфемерным и хрупким, болезненным и запачканным.

– Что с тобой? – Саша сгреб пятерней себе волосы со лба, удивленно осмотрел ее, так и не успевшую до конца раздеться. – Ты… ты никогда не была такой.

– Извини, если что не так.

Вялыми руками потянув обратно футболку вниз, Саша перегнулась через Александра, подобрала джинсы, трусики, быстро оделась.

– Кофе будешь? – спросила она, не глядя на него.

Вид его загорелого мускулистого тела, еще минуту назад казавшийся ей прекрасным, начал раздражать. Оно вдруг показалось ей инородным в ее горестной келье. И беспечное лицо любимого показалось чужим. Оно не соответствовало, не приличествовало случаю – это беспечное милое выражение его красивого лица.

– Тебе лучше одеться, – сказала Саша, возвращаясь в комнату через пять минут с двумя чашками кофе.

– А мы что, куда-нибудь уходим? – Он приподнялся на локте, взял у нее чашку, но перед этим все же успел запахнуться простыней, что-то такое уловив в ее словах, голосе, в том, как она настырно не смотрела на него. – Кстати, что ты делала в магазине? Я парковался, когда ты выходила. Вышла без покупок. Не забыла их там, нет?

– Я ничего не покупала. Я говорила с хозяином магазина по поводу визита к нему следователя Данилова.

– Чего он к нему приходил?

– Записи изъял с камеры наружного наблюдения. За неделю.

– Вот как!.. А это не муляж?! – изумился Горячев. – Я был уверен, что это пустышка. Надо же…

Саша подошла к окну, выглянула. Витькина «Газель» исчезла с проезжей части. Она поискала взглядом машину любимого, не нашла.

– А где ты парковался?

– На углу твоего дома, там удобнее. – Горячев дернул плечами. Капля кофе пролилась ему на грудь; он поморщился, незаметно от Саши промокнул пятно простыней. – Этот чудак, кому принадлежит магазин, постоянно преграждает проезд.

– Постоянно? – удивилась она, резко оборачиваясь. – А когда это он еще перегораживал тебе проезд? Ты же был у меня всего ничего. Твои визиты ко мне можно по пальцам пересчитать, и то вечерами. Вечерами он никогда не выгружается. Саша? – позвала она, потому что взгляд его невероятно синих глаз вдруг упал на дно кофейной чашки, будто в поисках ответа. – Саша!

– Что, ну что?

Он со злостью отшвырнул простыню, выворачивая ее кофейной кляксой наружу. Сел, поставив пустую чашку на прикроватную тумбочку, потянулся за брюками.

– Горячев, когда ты бывал тут днем?

Саша облокотилась задом о подоконник, уставившись на Горячева так, будто видела его впервые. Мысли, ледяные и тяжелые, принялись падать в душу громадными кусками льда.

Красивый, холеный молодой мужик тридцати лет, с шикарным торсом, крепкими руками и ногами. Прекрасным лицом, требовательным ртом. Что она вообще знает о нем? Что он грамотный юрист и великолепный любовник? Что любит кофе без сахара и молока, а апельсин предпочитает макать в сахарницу? Что сдобная булочка должна быть непременно намазана внутри топленым маслом, а носки не должны лежать на одной полке с трусами и полотенцами? Разве этого достаточно ей было знать о нем, а? Почему она никогда не пыталась пойти дальше?

Да, у них был роман несколько месяцев. Но он так и не познакомил ее со своими родителями. И друзей его она не знает. И про сестер и братьев молчок! Да, она как-то об этом не думала. И со своим дедом не знакомила его тоже. Все у них шло будто бы прекрасно. Да, по умолчанию, отношения двигались к свадьбе. До тех пор, пока кто-то не подложил ей в сумочку диск с ворованной информацией. Вот тогда как-то все хрустнуло и надломилось, как сухая ветка. Она сразу оказалась в пустоте, в одиночестве. Только один дед поддержал ее. Ну и еще Соседова, но это уже потом.

Александры тогда не было в ее кабинете. Теперь уж и причину она не помнит, по которой вышла. Дверь, разумеется, не заперла. От кого?! Коллектив как семья! Потом поднялся странный шум и начался обыск. Выворачивали ящики столов, полки шкафов, сумки. До досмотра карманов и трусов дело не дошло, слава богу. Да и зачем, если все нашлось – у нее в сумочке!