— Так-то лучше, — я положил ладонь на ее затылок. — Я ведь уже говорил, что тебе очень идёт молчать.

— Нравится видеть меня беззащитной?

— Да, тогда у меня возникает ощущение, что я могу что-то для тебя сделать.

— Рекомендую начать с того, чтобы перестать воздвигать препятствия между мной и математикой, — пробормотала она.

Я было хотел что-то ответить, но все мысли словно по команде испарились из головы, когда на мою грудь легла заледеневшая ладонь. Я даже дыхание затаил в ожидании ее дальнейших действий. Но ничего не происходило. Она просто продолжала покорно стоять в моих объятиях, уткнувшись в мое плечо.

Вот, подняла голову и взглянула на меня своими серыми глазищами. Так доверительно, словно она мне сейчас не погреть себя доверила, а жизнь свою вручила.

Я ощутил щемящее чувство в душе. Я ведь не готов. Не готов ещё нести ответственность за кого-то другого. Куда там, я иногда и за самого себя отвечать не могу! Вот как сейчас…

Не могу взгляд от неё отвести. Как бы ни хмурились брови, какие бы ментальные усилия я не прикладывал, мой взгляд продолжал цепляться за нежные черты лица. Я проглотил слюну, которой наполнился рот, при одном только взгляде на ее пухлые губы.

— Мы уже полчаса едем, — наконец пробормотал я, чтобы как-то разрядить обстановку. — Не знал, что в этом городе вообще можно куда-то так долго ехать. Тут же от края до края минут двадцать.

— Мы проехали, — безэмоционально констатировала она.

— Тогда нам стоило бы выйти?

— Маршрут кольцевой. Мы уже снова подъезжаем к моей остановке.

— Вот как? — я просто не находил вразумительных слов, однако молчание казалось губительным.

— Вам стоит остаться в автобусе. Вернётесь в центр, туда, где оставили машину.

Лера вдруг отстранилась, и принялась натягивать куртку. Только сейчас я осознал, что в автобусе народу значительно поубавилось.

Ну и что мне делать? Послушать ее и вернуться к машине, или сделать это позже? Времени на раздумье совсем не оставалось. Мандаринка подошла к дверям.

— До свидания, Константин Дмитриевич, — бросила она через плечо.

До свидания. Свидание. Хмм…

Помнится, ещё несколько часов назад я обещал себе, что это вовсе никакое не свидание, и что мы будем говорить лишь по делу.

Тогда почему в душе чувство полнейшей незавершенности. Я ведь совершенно точно рассказал ей все, что она могла упустить в работе. А что упустил я?

Лера вышла из автобуса и, не оборачиваясь, направилась к светофору. Двери автобуса закрылись.

Что я упустил?

— Подождите! — крикнул я водителю. — Мне нужно выйти.

Я успел догнать Мандаринку прежде, чем она скрылась во дворах:

— Ты кое-что забыла, — усмехнулся я, поравнявшись с ней.

Лера вздрогнула. Приложив руку к груди, шумно выдохнула:

— Что вы тут…

— Я же не мог отпустить свою студентку одну по темной улице. Особенно после того, как на неё попытались напасть.

— Вы всегда так ответственно относитесь к своим обязанностям?

— Нет. Лишь в исключительных случаях.

Снова воцарилось молчание. Мы оказались у подъездной двери. Лера приложила таблетку к домофону и потянула ручку.

Вот и все. Сейчас она уйдёт, а чувство незавершенности останется.

Однако Красная Шапочка будто и не спешила. Подперев дверь, повернулась ко мне:

— Вы сказали, что я что-то забыла? — она придирчиво оглядела себя.

— Да, — ухмыльнулся я. — Ты украла мой шарф.

— Что? — Лера нахмурилась и забавно свела глаза, стараясь разглядеть опутывающее ее шею полотно. — Вы шутите?

Она вновь подняла на меня глаза и судя по ее встревоженному виду, никак не могла определиться, правда это или нет.

— Не может быть, — пробормотала она. — Вы были на том вокзале, ведь так? Я думала, мне приснилось, что кто-то меня охранял.

Ее губки в удивлении разомкнулись. И я наконец понял, чего мне так сильно не хватало…

Поддавшись своему абсурдному желанию, я втолкнул девушку в темный подъезд и припер ее к стенке своим телом.

Какого черта я делаю?

— Костя, — выдохнула она в мой рот.

Не могу. Не могу, ясно!

Отыскав в кромешной темноте желанный рот, я прихватил зубами пухлую губку.

Ох уж это мандариновое недоразумение! Может, хоть снова поцеловав ее, я перестану мучиться от бесконечных мыслей о ней. Они же ни на секунду не замолкают! Хочу знать, где она. С кем. Что делает.

Прохладные ладони скользнули по моей шее. Тонкие пальчики царапались о мою щетину. Она словно пыталась изучить меня. Будто хотела быть уверенной, что знает, с кем целуется. В отличие от прошлого раза.

Момент затянулся. Сминая хрупкое тело, я удерживал затылок Леры не позволяя отстраниться. Разбитая губа давала о себе знать. Кроме боли, что утопала в удовольствии от поцелуя, я чувствовал вкус крови на языке.

Черт. Не очень хорошо для первого… кхм… второго поцелуя.

Тяжело дыша, я все же остановился:

— Прости, Мандаринка, — уткнулся своим лбом в ее макушку.

— Вы ведь сказали, что ни за что не поцеловали бы свою студентку? — задыхаясь, спросила она.

Пытливый ум везде желает искать ответы. Возможно, именно это меня в ней и зацепило.

— Но ведь сейчас, в темноте, поди разбери кто здесь прячется. Может я просто Костя, а ты моя Красная Шапочка…

ЛЕРА

Черт знает, что он имел в виду. Но прошло уже две недели, а Константин Дмитриевич пропал.

Исходя из этого, я сделала свои выводы. Серый волк — Костя, нападает на Красную Шапочку — Леру только в темноте. А затем сбегает! Поджав хвост, как кабель, который вечно суётся не туда! Вот же ж…

Я в раздражении опустилась за парту рядом с Дашкой. Сегодня первой парой очень кстати математика. Но, как и две недели до этого, Константина Дмитриевича скорее всего кто-нибудь заменит. Не я — и на том спасибо.

— Что с тобой? — выдернула меня из размышлений Даша. — Последние дни ты сама не своя.

Конечно. Все потому, что не могу мысли в кучу собрать. А что если он и вовсе укатил обратно в свою Москву? Бред какой.

Да и было бы мне до этого дело. Самое логичное объяснение, что он решил залечить побои, вот и не показывается в универе. Негоже ведь профессору с разбитым лицом на парах показываться.

Однако… я уже пыхтела от негодования… можно же было хоть сообщение написать! Я ни на что не рассчитываю! Но он меня снова поцеловал! И?