— О, конечно, — что-то я совсем забылся.

Пока я делал заказ, Мандаринка отправилась к дверям, туда, где стояли вешалки для верхней одежды. А я не сводил с неё глаз. А вдруг сбежит? Что если ей неприятно мое общество?

Такое вообще возможно? Не припомню ни одной девушки, которая бы чуралась знакомства со мной. Но Лера ведь все делает через ж…

— Вы что-то заказали? — прошептала она, усаживаясь за стол.

Кажется, я облегченно выдохнул, когда она вернулась:

— Ты согрелась?

— Если да, то мы можем уйти? — напряжённо спросила она.

— Стесняешься моего общества? — усмехнулся я.

Однако за самоуверенной ухмылкой скрывалось сомнение. А что если и правда, ей не по вкусу торчать в свой выходной с преподом?

— Это вам в пору стесняться ходить по злачным заведениям с малолетками, — упрекнула она.

И была абсолютно права.

— Это заведение считается злачным? — поинтересовался я.

— Центр города. Единственная круглосуточная кофейня, — Лера повела руками так, словно все очевидно. — Да. Здесь частенько собирается разносортный сброд. Начиная от местной администрации города, заканчивая всякой шпаной, что громит парк ночами.

— Боишься? — усмехнулся я, зная, что даже если так, она ни за что не признается.

Как и ожидалось, Лера фыркнула:

— Вот ещё! Стану я в своём родном городе кого-то бояться. А вот вы не местный. Вам бы стоило держаться подальше от подобных заведений, — она выжидающе приподняла бровь, будто действительно рассчитывала, что я просто обязан испугаться и немедленно покинуть кафе.

Я засмеялся в голос. А Лера принялась на меня шикать.

— Ну, вы серьезно, — выдохнула она гневно. — Как сказал бы мой друг: у вас чувство самосохранения вообще не работает?

Я перестал смеяться, и, нахмурившись, подался вперёд:

— Что ещё за друг?

Неужто тот хлыщ с катка? Вряд ли он просто друг…

— Владик. Он учится в нашем универе… — начала она. — А вам что за дело?

— Тоже хочу.

— Учиться?

Я снова с трудом сдержал неуместный приступ веселья:

— Пожалуй, учёбы с меня достаточно.

— Тогда чего?

— Стать твоим другом.

— Звучите, как маньяк, — равнодушно заметила Лера.

Я себя и чувствую сейчас примерно так же.

— Хотя судя по тому, как мы познакомились — не удивительно, — пожала она плечами и принялась за своё пирожное.

Воцарилось неловкое молчание. Я откинулся в кресле, оставляя возможность Лере поесть. Хотя, признаться, я скорее оттягивал время, не решаясь задавать вопросы, скопившиеся в голове. Так много хочется узнать о ней. Понять ее.

Я поморщился, ощущая свою беспомощность перед этими желаниями. Что в ней такого? Я принялся придирчивей изучать стройный силуэт, утопающий в полумраке кафе. Мой взгляд уцепился за одну любопытную деталь:

— Симпатичный шарфик, — подавляя улыбку, заметил я. — Правда, не похож на женский.

Я подпер голову кулаком.

— Знаю, — кивнула Лера, продолжая поедать пирожное. — Это моего парня.

Вот как? Приятно знать, что я оказывается чей-то парень.

— Бывшего, если быть откровенной, — она яростно сверкнула в мою сторону глазами.

Ах, вот она о чем. Она решила, что этот шарф ей оставил тот козел с катка?

— Сожалею. Что же произошло? — сдержать улыбку никак не выходило.

Значит все же бывший. Занимательно…

— Сущая нелепица, — она с вызовом изогнула бровь. — Один мудак полез целоваться. А другой все не так понял. Или даже не пытался понять.

— В таком случае: мои поздравления.

— Издеваетесь? — прошипела Лера.

— Нет. Серьезно.

Серебристые глаза метали молнии. Лера выпрямилась на стуле и со звоном опустила ложечку на стол.

— Сама посуди: зачем он тебе? Если он даже не подумал встать на твою сторону. Выслушать. Поддержать. Защитить, в конце концов. Ведь ты жертва в данной ситуации.

— Именно!

— Значит, тебе повезло встретить мудака номер один, — заключил я.

ЛЕРА

Я не удержалась от смеха. Вот же…

И как у него только совести хватает так прямо об этом говорить? Я надела этот шарф, как напоминание о том, что он натворил. А этот… профессор, снова перевернул все на свой лад.

— Откуда страсть к математике, Красная Шапочка? — беззаботно поинтересовался Константин Дмитриевич.

Я скосила глаза, чтобы увидеть, не забыла ли я снять шапку. Вроде нет. Что ещё за прозвище?

— От папы, — наконец отозвалась я. — А у вас, что за интерес к корням моей страсти?

Прозвучало как-то двусмысленно, да и слишком нагло. Я потупила взгляд, чувствуя, что щеки обдаёт кипятком.

— Я же уже сказал, — он придвинул к себе кофе, — хочу стать твоим другом. Значит твой отец математик?

— Да. Тоже преподаватель.

— Хмм. Должно быть, я с ним знаком, — кажется, его смутил этот факт.

— О, нет, — отмахнулась я. — Мой папенька переехал загород. Там в посёлке ещё один универ есть. Вот он там матемачит.

— А ты почему туда не пошла? С твоими талантами, да ещё и с протекцией папочки, ты могла бы многого добиться.

— Я и так справлюсь. Не нуждаюсь ни в чьей протекции. Пусть своих новеньких детишек учит.

— Вот оно что, — Константин Дмитриевич откинулся в кресле. — Родители развелись, ты осталась с матерью, а отец теперь персона нон грата?

Я покачала головой:

— С бабушкой. Мама оставила меня ещё раньше.

— Соболезную.

— О, нет-нет. Она в полном здравии. Укатила заграницу на поиски лучшей жизни.

— Все равно соболезную. С такими родителями и врагов не надо.

— А у вас? По вам за версту видно, что вы маменькин сынок, — съязвила я.

— И как же это определяется? — снова эта его самодовольная ухмылка.

— Есть в вас что-то такое, — я задумалась, — будто вы ничего не боитесь. Безнаказанность. Вот. Будто вы с детства привыкли, что вам все сходит с рук. А возникавшие проблемы за вас решали другие.

— Ух ты! — он усмехнулся. — Я, правда, вызываю такое впечатление?

— Не увиливайте. Я рассказала. Теперь ваша очередь.

— Отчасти ты права. У меня весьма влиятельный отец. Но я, как и ты, отказался следовать за ним. На то свои причины.