Итак, он каждый день выходил из дома, но маршрутов у него было всего несколько – в школу, в ближайший магазин (он находился напротив, через дорогу, ныне на его месте банк), в институт, во двор или на Переведеновское кладбище.

– Мальчишки там любили гулять, я ничего не могла с этим поделать…

– Да, я слышала, – кивнула Вероника. – Склеп Черного Канцлера, мистика и таинственность.

– Вот-вот, будь она неладна, эта мистика! – охотно согласилась Маргарита Сергеевна.

Вопрос главный и первостепенный – куда в последний раз отправился Клим?

– …Утром, после выпускного, он был в школе, – продолжала Маргарита Сергеевна. – Из дома мне на работу позвонил. И снова ушел. Куда? Что было потом? В магазин я его не стала посылать. В магазин ему не надо было – накануне я сама купила продуктов, да и денег в доме не было, какой еще магазин?..

– Точно? А если он переходил дорогу и… Надо рассмотреть все варианты! – с трудом произнесла Вероника. – Машины иногда носятся как сумасшедшие…

– Да, все бывает, – кивнула Маргарита Сергеевна. – Но дело в том, что там, у перехода, весь день сидела Сипягина – это бабушка одна, жила в нашем доме. Она цветы продавала. Если помните, Верочка… Ника… те времена были очень тяжелыми, каждый выживал как мог… Так вот, Сипягина продавала цветы, которые выращивала на дачном участке. Клим мимо нее не проходил – это она точно запомнила.

– А двор? Как он выглядел раньше?

– Да так же… Во дворе Клим тоже не сидел. Там дети соседские играли целый день. Сказали – Клим вышел из подъезда и сразу свернул за угол, на улицу. Остается только кладбище и институт.

– Что сказали в институте? Клима там видели?

– Ой, полная неразбериха… – вздохнула Маргарита Сергеевна. – Институт огромный, абитуриентов масса, толпы народа… Он ходил на консультации. Но на консультациях никто не отмечал, кто присутствует, кто нет, и главное – ребята еще не успели познакомиться, друг друга почти не знали…

– А дорога к институту какая? Спокойная?

– Вот именно! Спокойней не бывает! – горячо воскликнула Маргарита Сергеевна. – Детский спорткомплекс – там у входа всегда охрана, чуть дальше – отделение милиции, а потом – Дом культуры… Теперь-то там ресторан, но раньше был очень хороший Дом культуры. Ни гаражей, ни площадок, где хулиганье собирается, ни закоулков никаких… Я там много ходила с фотографией, спрашивала людей – никто Клима не видел, и вообще, все очень спокойно, без происшествий…

– А что с кладбищем?

– Тоже ничего не ясно. Приятели Клима утверждают, что они в тот день не ходили туда… То есть двое говорят, что не ходили, а третий – что вроде ходили. Но этот третий мальчик… его в тот же день, вечером, к бабке в деревню отправили. Допросили лишь спустя месяц – я так думаю, мальчишка и сам уже ничего не помнил…

– А в милиции что говорили?

– Да что они могут говорить… – вздохнула Маргарита Сергеевна. – Вернется ваш сын, сказали. Заявление о пропаже долго не хотели принимать… Они не понимали, что Клим не такой… Не из тех, кто сбегает из дома!

– Маргарита Сергеевна, можно я посмотрю на комнату Клима?

– Конечно… Я там и не трогала ничего почти!

Вероника прошла в соседнюю дверь и словно попала в прошлое. Старомодная мебель, кассетный магнитофон на тумбочке, книжный шкаф – учебники, книги, журналы двадцатилетней давности… На стене плакат с группой «Машина времени». Еще молодой Макаревич…

– Смотрите, смотрите, не буду вам мешать… – Маргарита Сергеевна вышла.

Странные чувства испытывала Вероника, находясь в комнате Клима. Волнение и глубокая жалость – к бедной женщине, к Климу. Очевидно, что Клим не мог просто сбежать из дома. Он ни с кем не ссорился, конфликтов у него ни с кем не было. С матерью – ровные, спокойные отношения. Очень хотел поступить в институт, занимался с утра до вечера… Старательный и добросовестный. Назвать его трудным подростком было просто невозможно.

Вероника пробежала глазами по корешкам книг. Стругацкие, Ефремов, Пикуль, много классики – отечественной и зарубежной: Толстой, Достоевский, Драйзер, Ремарк, Хемингуэй…

Вероника села за стол, за которым занимался Клим. Большая стопка тетрадей, альбомов.

Придвинула к себе, стала листать уже пожелтевшие, скрученные по углам страницы. Алгебра, история, физика…

Почерк у Клима был самый обыкновенный, ничем не выдающийся. Писал аккуратно, без помарок. Изредка на полях появлялись рисунки шариковой ручкой – смешные, мальчишеские. Какие-то стандартные стрелялки. Танки, человечки с автоматами. Рожицы…

В конце тетради по литературе (Рената Савельевна литературу вела – тут же всплыло в памяти Вероники), после лекций о литературе Серебряного века – еще рисунки. Во-первых, фонарь в темноте, смутная вывеска на доме – «Аптека». Так это же Блок – ночь, улица, фонарь, аптека… Не угадать нельзя.

Потом – девичий силуэт, тоже в каком-то блоковском духе.

Девушка – со спины, лица не видно, только чуть-чуть овал щеки и ресницы. Рукав с кружевами, в пальчиках – веер. Волосы убраны назад, перевязаны широкой лентой – видно шею. Трогательную, тонкую, девичью – тоже в обрамлении кружев. Дыша духами и туманами…

Внезапно Веронику словно обухом по голове шарахнули: «Это же я!!!»

Клим нарисовал ее со спины, что и немудрено – он сидел в классе сзади. Шея, волосы, лента… Именно так Вероника убирала в школе волосы! И ленту она помнила – сама купила полоску шелковой ткани в магазине, обметала край на машинке… И блузку эту она помнила – мать купила в магазине «Лейпциг», отстояв длиннейшую очередь. Только вот веер откуда? Это уже Климова фантазия… Стилизация! Стилизация под блоковскую незнакомку – наверное, слушал в тот момент Ренату Савельевну…

Это была она, Вероника. Даже ни секунды сомнения!

Клим нарисовал ее.

Нежное, хрупкое, неземное создание – вот какой видел ее Клим. Не от мира сего… Не из этого времени.

Вероника прижала ладони к щекам. Пальцы были холодны, точно лед. Этим утром она подумала – а как относился к ней Клим? Замечал ли он ее в школе? Что чувствовал? Любил ли?..

Клим ответил ей из прошлого этим своим рисунком: «Я люблю тебя».

Вероника вышла из комнаты.

– Маргарита Сергеевна… Можно я возьму вот эту тетрадь? Это школьная тетрадь Клима по литературе. Чтобы хоть что-то… на память… было у меня, – с трудом выговорила она.

– Да, Верочка, конечно… Только не выбрасывай ее! Если вдруг станет не нужна, так ты верни ее, ладно?

– Да. Я к вам еще приду. И давайте телефонами обменяемся…

– Конечно! – Маргарита Сергеевна пришла в неописуемый восторг. – Будем созваниваться! Ой, как хорошо… Как-нибудь на дачу приезжайте ко мне, Верочка! Я почему вас так называю: Вера – это… Вера. От слова «верить». Коса у вас такая чудесная! А на даче у меня хорошо – сад! Я думала когда-то – вот в этом саду мои внуки будут расти! Дивный, дивный сад…