Великая Грибница представляла собой сплошные влажные и вонючие заросли, были в ней кое-где и обширные проплешины. На одну из них они выбрались, когда почти совсем стемнело. Это оказалась просторная поляна, почти полностью лишенная грибов.

Почва здесь оказалась каменистой, и можно было поставить походные шатры. Лагерь пришлось разбивать по-военному, позаботившись о безопасности. Шатры поставили в центре, с таким расчетом, чтобы из них в любой момент можно было выскочить наружу. У путешественников не было солдат, чтобы выставить охрану, поэтому вместо нее по периметру лагеря разместили животных, которые благодаря природной чуткости могли уловить малейшие признаки приближения чужака и поднять тревогу. За животными присматривал Бро. Остальные же принялись обустраивать лагерь и готовить ужин.

В качестве топлива для костра Фэнгол предложил использовать грибы, которые выделяли горючую маслянистую жидкость. Если бы не она, даже драконы не смогли бы выжигать в этих сырых зарослях дорогу. Из-за этого свойства в Грибнице время от времени случались пожары. Проплешина, на которой остановились путешественники, и была одной из этих гарей. Через полчаса уже жарко пылал костер, и на вертеле жарились лягушачьи лапы и кипела похлебка из припасенных в Драконьем рынке овощей. Шестиногу и сломулам задали овса, а дракону дали несколько кусков железного колчедана, которые он с удовольствием растопил в лаве своего желудка.

Поужинали почти весело. Вкусно ели, запивая красным пивом, разговаривали, делились дневными впечатлениями, только что не пели. Солнце окончательно закатилось, и вдруг проявилось еще одно свойство Великой Грибницы. Оказалось, что в кромешной тьме грибы обладают свойством флюоресцировать. Гигантские плодоножки светились, словно белые колонны громадного дворца, а по внутренней стороне шляпок пробегали волны холодного пламени — от ледяного красного до мертвенно-фиолетового и безжизненно-зеленого. На миг путники даже забыли о еде и разговорах, пораженные этой зловещей красотой.

— Удивительно, — проговорил чародей, первым нарушив зачарованное молчание.

— Что вам удивительно, уважаемый Фэнгол? — спросил наемник.

— Удивительно, что среди всей этой красоты водятся столь омерзительные твари…

— Клинок хорошей работы тоже красив, а убивает, — философски заметил Лекс.

— К сожалению, вы совершенно правы, — вздохнул Фэнгол. — Гроза красива, но молния смертоносна. Грациозный хищник одним отточенным движением ломает хребет лани. А прекрасная, но безнравственная женщина может таить в своей улыбке опаснейший яд…

— А вот, помнится, была у любвеобильного Бро одна нибелка в Конрее… — начал было нибел, но наемник так на него зыркнул, что погонщик дракона осекся на полуслове.

— В этих грибах нет ничего прекрасного, — капризно проговорила Рия. — В нашем лесу даже гнилушки светятся ярче и красивее…

— И вы правы, моя королева! — откликнулся чародей. — Эти грибы пропитаны отравой, и даже свет их ядовит. Он привлекает мелких ночных тварей, которые служат Грибнице кормом…

— Здесь все служит друг другу кормом, — проворчал Лекс. — Наша задача самим не стать им. Сегодня мы, считай, легко отделались, но дальше будет труднее. Особенно когда мы проникнем во внутренние земли, туда, где от Грибницы отпочковываются спорки…

У Великой Грибницы была одна тайна, о которой в Междумирье знали лишь самые мудрейшие. Только простакам она казалась пространным безмозглым грибным лесом, населенным разными гадами. На самом деле, опутав все доступное ей пространство паутиною Спор, Грибница обрела не только примитивный разум, но и материнский инстинкт, который срабатывал всякий раз, когда возникала угроза ее любимым детищам — споркам. А спорки, чье сознание было полностью ей подчинено, считали угрозой всякого, кто проник на их территорию. Так что надежды на то, что эти вонючие заросли удастся проехать по тихому, не было.

Ночь прошла без происшествий, и наутро путешественники продолжили путь. Увы, ночной покой оказался лишь подготовкой к дневным испытаниям. Великая Грибница набросилась на незваных гостей с новыми силами. Удушники, захребетники, выползни, крысокоты, оперенные лягушки словно сидели и ждали, когда отряд покинет поляну и углубится в заросли. Теперь путники не отбивались от наседающих хищников, а пробивались через них. Хорошо, что друзья Лекса уже приобрели кое-какой опыт борьбы с тварями, и он мог быть за них относительно спокойным.

Рия приноровилась к самозарядному арбалету. Без посторонней помощи вставляла в него обоймы с болтами и метко отстреливала самых настырных хищников. Фэнгол не стесняясь прибегал к колдовству, ослепляя нападающих тварей и внушая им непереносимый ужас. Бро так наловчился управляться с Чистоплюем, что стал использовать его в качестве огнемета, точечно поджаривающего то одного, то другого гада, который умудрялся приблизиться к дракону хотя бы на десяток шагов. Наиболее опасных ликвидировал Лекс. Его верные «Стриж» и «Секач» вертелись, как стальные мельницы. Не отставал от хозяина и Вислобрюх, втаптывая подраненных хищников в грибную гниль.

Наемник и радовался столь единодушному отпору, который его спутники дали врагам, и одновременно огорчался, понимая, что столь бешеное сопротивление не могло остаться не замеченным сверхчуткой сетью Великой Грибницы. Смутная угроза, которой был пропитан воздух в этих опасных зарослях, с каждой пройденной милей ощущалась все отчетливее. Нечто подобное Лекс чувствовал в лесу, заколдованном Бруссальскими ведьмами, с одним лишь отличием. Темная магия Грибницы не имела определенного источника, а следовательно, ее нельзя было уничтожить одним ударом.

Внезапно хищников как отрезало. Путешественники перевели дух, вытерли зеленую кровь с клинков. Появилось время осмотреться. Сразу стало понятно, что местность опять изменилась. Она стала выше и суше. А грибы достигли воистину колоссальных размеров. У некоторых из них плодоножки были такими толстыми, что за ними можно было укрыть Вислобрюха. Под ногами уже не хлюпало, почву покрывал толстый ковер из туго сплетенных между собой нитей. Это и были Споры Великой Грибницы. Чем дальше продвигался отряд, тем чаще ему попадались утолщения этих Спор, отдаленно напоминающие человеческие фигуры.

По упругому ковру Спор копыта и лапы животных ступали тихо, но Лекс не сомневался, что Великая Грибница знает об их присутствии. Утолщения все сильнее походили на человекоподобных существ. Некоторые даже вяло шевелились, словно пытались вырваться из паутины. Теперь даже менее опытным спутникам наемника стало ясно, что все это — будущие спорки, постепенно созревающие в материнской Грибнице. Приходилось объезжать их стороной, но чем дальше, тем труднее было это делать. Спорки росли густо, совсем как их ближние родственники — грибы.

— Будьте предельно внимательны, друзья! — предупредил спутников Лекс.

Чародей, дриада и нибел насторожились. И вовремя! Внезапно прямо у них на глазах несколько гигантов выбрались из питающей их сети, поднялись во весь рост, обрывая липкие нити, и принялись кровожадно озираться. До этого спорков питала сама мать-Грибница, через мириады своих пуповин поставляя им все необходимое для жизни и роста, но, едва разорвав их, гиганты ощущали зверский голод, который они готовы