— Ты напала на мой дом, на моих близких, ты всерьёз полагаешь, что я оставлю всё как есть? — мне любопытно, эмоции уже не надо укутывать щитом, они выгорели.

— В мире нет ничего, что бы нельзя было купить, — старается выбрать деловой тон Ольга. — Что ты хочешь? Просто скажи и это у тебя будет.

— А что, если я хочу чтобы ты умерла.

— Ты зарываешься, — презрительно отвечает Ольга. — Хочешь денег? Заводы? Сферы?

— Хочу справедливости.

— Справедливости нет мальчик, ты живёшь в сказке!

— Значит тебе нечего мне предложить. Если в твоём мире нет справедливости, это не значит, что в моём её тоже нет.

— Разве что во сне, — напряжённо хмыкает Ольга. — Ты ещё совсем юн, веришь в мифы.

— В моих снах её тоже нет, — первый раз за диалог во мне просыпаются эмоции, это грусть. — Ты можешь выбрать, какую дочь спасти, но одна умрёт.

— Так не пойдёт, — поднимает руки Ольга. — Мы ещё можем договорится. Сюда едут люди императора, но я могу им рассказать любую версию. Расходимся?

— Не получится, — кидаю взгляд на часы висящие на стене. — Выбирай, время идёт.

— Ты умрёшь! — заводится женщина, но тут же попадает в перекрестия прицелов моих бойцов, разом бледнея.

— Выбирай.

— Нет!

— Выбирай.

— Будь ты проклят!

— У тебя минута.

Холл погружается в тишину.

Не ожидавшие такого островитянки во главе с Паулой смотрят на меня как-то иначе, со страхом. Материнский инстинкт, девушки такие девушки, что может быть страшнее чем смерть ребёнка, особенно если тебе надо собственноручно убить его.

На лице Ольги проступают лихорадочные размышления, уверен в голове она рассматривает сотни вариантов, возможно ждёт подкрепления в виде людей императора. Секундные стрелки на циферблате делают оборот, возвращаясь на места.

— Время вышло.

— Мы можем договорится! Постой!

— Я убью обеих, — пожимаю плечами, заставляя сделать их тела шаг вперёд.

— Стой! Стой… — по щекам Ольги бегут слёзы, а сама она как-то разом теряет всю свою стать. — Какие гарантии, что мы уйдём живыми?

— Только моё слово, — снова пожимаю плечами. — В отличии от тебя, я ни разу не обманывал.

— Хорошо, — на Ольгу было жалко смотреть, она отвела глаза. — Света, я выбираю Свету, оставь её в живых.

— Выбор сделан.

Елена подходит к одной из британок, выхватывая из кобуры пистолет, затем отходит на пару шагов и подносит его к виску. Ольга отворачивается, но я чувствую её гнев.

Выстрел… Тело двуединой падает на пол, возле головы собирается лужица крови. Ольга находит в себе силы повернуться, со слезами смотря на дочь. Переводит взгляд на меня, он колючий и яростный, но мне всё равно, правосудие свершилось.

Светлана механически шагает на встречу матери, ускоряя шаг и бросаясь в объятия.

— Ты пожалеешь об этом, — шипит Ольга не в силах совладать с яростью.

— Возможно. — неожиданно соглашаюсь я, чем удивляю Ольгу, распахнувшую глаза.

Беру полный контроль над телом Светы.

Одно быстрое движение и последняя дочь Ольги выхватывает кинжал, отводит руку и втыкает его в сердце начавшей отстранятся матери. Тело женщины медленно падает вниз, цепляясь за платье Светы, а она вынимает кинжал и снова бьёт в то же место, снова и снова.

Так вот она какая, эта справедливость… Почему же я не рад?

— Привести Игнатьева и людей Романовых.

— Будет исполнено, — отчеканила Паула и пропала на несколько минут.

Группа, которая должна была меня ликвидировать осторожно спустилась по лестнице со второго этажа. Шаги их были сопровождены десятком готовых к бою британок, поэтому они не делали резких движений. Игнатьев с застывшей гримасой ужаса смотрел на мёртвую Елену, Ольгу, стоящую в белом платье с огромным расползающимся пятном крови Свету.

Бойцы из дружины Романовых выглядели в разы спокойнее, видимо привыкли к убийствам или попросту ненавидели хозяев. Три бойца, каждому не больше тридцати пяти, оружия нет, оставили только защитную экипировку.

— На колени.

Мой спокойный голос подкашивает ноги людей, они принимают позу полной покорности. Игнатьев крутит головой, ничего не понимая, а вот силовики рода быстро сложили два и два, лица темнее тучи, глаза в полу, плечи поникшие.

— За попытку убийство члена великого рода, за сговор с противниками, нарушение закона Империи, — решил я поиграть в обвинителя, буквально разбивая в прах все надежды. — Да и просто потому, что ты не правильно выбрал сторону Александр, вы все будете казнены. Паула, исполни приговор.

Девушка стиснула зубы, от чего желваки заходили ходуном.

— Какие-то проблемы солдат?! — добавляю в тон металла.

Сейчас все измотаны, морально и физически, не надо давать слабину.

— Нет сэр.

— Так в чём дело?

По обращению Паулы понимаю, что она сейчас максимально напряжена. Сэр — надо же, так говорят в Англии, где данный отряд был клинком одного из баронов. Они привыкли исполнять приказы, привыкли видеть кровь и смерти, но видимо я неправильно интерпретировал им их обязанности тут. Дал надежду на то, что прошлое позади, а сейчас использовал, заставляя снова окунутся в те времена.

Но по другому нельзя, период юношеских выходок должен подойти к концу, иначе следующая может стоить жизни, не мне так кому-то из родных.

А подчинённые… Если хотят спокойной жизни, пусть завоюют её.

Четыре выстрела, четыре лежащих на полу тела. Четыре медленно расплывающихся пятна крови. Вытягиваю ноги, откидываюсь на диванчик, осталось только дождаться властей.

Никто не посмел и пошевелится без приказа, все вокруг сохраняли молчание. Я прокручивал в голове варианты своих действий, следующие шаги, приказы.

— Версия для тайной стражи такова, — от моего голоса парочка девушек вздрогнула, остальные превратились в слух. — Я, Светлана, Ольга, Елена были в комнате наверху, новоявленные родственники меня утешали в связи с кончиной отца. В холл ворвались люди Игнатьева, я вышел на встречу, мне помогали Романовы. В результате потасовки все кроме Светланы погибли. Её люди умерли не просто так, я не мог им доверять, надеюсь вам могу, никто не должен узнать правду, слишком многое на кону, убивают и за меньшее, особенно в нашем мире.

— Будет исполнено! — отозвалась Паула. — Бойцы, как поняли?

Девушки дружно рявкнули, показывая, что слова пали на плодородную почву. Все были безумно уставшими после ночных событий, но дела нельзя было перенести.