— Как звать-то тебя, охотник? — поинтересовалась я, устраиваясь поудобнее.

— Кир.

— Ууу, простолюдин что ли? Какое неуважение к кнессе! Могли бы кого познатнее прислать!

— С чего ты взяла, что я простолюдин? — оскорбился охотник.

— Ну так имя короткое. У знатных людей имена двойные. Как у меня, к примеру. Или у отца. Отец мой Мстислав, я Милослава.

— А мать твою как звали?

— Любомила она была, — сказала я с печалью. — Худо тебе было без матери?

— Тебе-то что за дело? — вскинулась я. — Ты языком не трепли, езжай куда ехал.

- Да так, поболтать хотел, — не смутился Кир. — Так и дорога быстрее пойдет.

— А мне не надо, чтобы быстрее, — упрямо ответила я. — Мне надо, чтобы догнать нас успели.

— Вот же злобная девка, — засмеялся охотник. — Как тебя только жених терпел?

- С женихом я по-другому пела. Он меня по лицу не бил и мешок на голову не надевал.

— Ну так ты орала, как петух. Что делать-то было? Ладно дружинники, их легко положить было, а что б я со степняками сделал? Да и жалко степного хана убивать. Нынешний уж больно хорош, повезло Степи с правителем.

— Так были степняки? — спросила я тихо.

- Были, были, — ответил Кир. — Там их с полсотни было во главе с Таманом. Тоже хотели тебя украсть, да я опередил их. И зачем только ты сдалась хану?

- Любит он меня, — помертвевшими губами прошептала я.

Представила, что с Таманом сейчас творится, и так жалко его стало! И себя тоже жалко…

- Вот как… — пробормотал Кир. — А ты его?

— А если скажу, что люблю, вернешь?

- Не могу, — ответил Кир. — А хотелось бы. Прям даже любопытно узнать, что может Таман сделать со степью, если у него будет цель перевернуть ее с ног на голову. А если бы у него была шабаки…

— А что такое шабаки? — тут же спросила я. — О, это святое для степняка! Шабаки — это великая царица, почти богиня! Если у хана есть шабаки, то он не просто хан, а Избранник Богов.

— И что, у каждого хана есть своя шабаки?

- Нет, конечно! — возмутился охотник. — Шабаки — огромная редкость. Шабаки — не просто любимая женщина. Собственно, она может и не быть женой хана. Шабаки — легенда, героиня, предмет поклонения.

Я совершенно не аристократично присвистнула. Вот это да! Я и шабаки!

— Таман называл меня минем шабаки, — сообщила я охотнику.

- Таман мог называть тебя хоть лунной кобылицей, — фыркнул Кир. — Нужно, чтобы народ признал.

— Степняки тоже называли меня шабаки, — невинным голосом заметила я.

Кир судорожно вздохнул. Его пальцы, сжимающие поводья коня, побелели.

— Я украл богиню степи, — пробормотал он. — Я сломал жизнь степному хану. Я — величайший охотник, и обо мне будут слагать легенды. Но это не исключает того факта, что я редкостное дерьмо.

- Таман справится, — тихо сказала я. — Он сильный. Это его не сломает.

— Если бы я знал, что ты не просто девка, приглянувшаяся хану, а его шабаки, я бы никогда не перешел ему дорогу, — признался Кир.

— Не стал бы рушить легенду?

— Побоялся бы, — насмешливо ответил Кир. — Перейти дорогу Таману осмелится не каждый. Попадись я ему в руки, смерть моя была бы мучительна.

И, помолчав, добавил: — Мне жаль, что так вышло.

Дальше мы ехали молча, думая каждый о своем. Я про себя проклинала тот день, когда согласилась стать женой Волчека. Если б я только знала! А потом в мою голову пришла кощунственная мысль: а ведь отец знал! Он не мог этого не знать. Таман должен был ему сказать! Если бы отец рассказал мне о том, что я для Тамана не просто желанная женщина, а шабаки, то я непременно бы поехала к степнякам. Но он рассказал мне об необходимости союза с оборотнями.

Постойте! Отец знает и нравы степняков. Знает и то, что Славка потребовала себе Волчека. Вот сколько угодно он мог мне говорить, что гордится мной и всё такое, но правда в том, что я ему просто удобна, а Славку он любит, ничего не ожидая от нее. И всегда, когда она что-то просила, она получала. Даже лошадь он ей тогда, когда мне подарили Снежку, купил. Пусть не такую красивую, как мою, но всё же купил! Так не сговорил ли он меня за оборотня, зная, что оборотню я не достанусь? Как удобно в самом деле: свадьба назначена, гости съехались, союз заключен. А невесту украли степняки.

Степняки — это вам не государевы наместники. Степняки — дикари. Коли Таман украл бы меня вчера — готова спорить, брачная ночь состоялась бы несмотря ни на что. И вряд ли бы я после нее могла ходить. И это понимают все. И оборотень, хоть тресни, меня не получит. Но союз! Но позор! А есть еще одна дочь, Славка. Берите быстрее, пока гости не разъехались. Оборотни проглотят, некуда им деваться. Ведь степняки — это как стихийное действие, как саранча. Налетят, и никуда от них не спрячешься. Вроде бы и условия соблюдены, и унижение для хвостатых, чтобы место свое знали. Не ровня мне Волчек, не ровня!

Единственное, что меня смущало — а для чего тогда отец отправил воинов меня сопровождать? Но и тут я ответ нашла довольно быстро. Заботливый родитель радел о моей безопасности. Знал, догадывался о намереньях Тамана. А Таман не стал бы всех убивать. Он же лассо владеет в совершенстве. Малость покалечили бы сопровождение, да связанных в лесу бы бросили. Ничем отец не рисковал. И с оборотнями породнился, и со степью. Ох, хитер!

Готова спорить на оставшиеся волосы, что уж у Славки-то брачная ночь сегодня выдалась не такая скучная, как у меня! Я искренне восхищалась отцом. Не зря он кнес. Не зря ближний советник государев.

Вот только в груди у меня жгло огнем.

7 Галлия

В полдень мы остановились на привал. Кир обмотал мою талию веревкой, а другой ее конец привязал к дереву. Я вроде и присесть могла (он предусмотрительно кинул на землю попону), и тело размять, а никуда не денешься — все ногти поломала, пытаясь его узел развязать. Ну хоть напилась вволю и умылась. Вернулся он быстро, кинул на землю две заячьи тушки, развел костер. Нож мне не предложил, одного разделал сам. Нанизал на прутья, повесил над огнем, второго завернул в холстину и убрал в сумки.

Я вся изошла на слюну, пока мясо поджаривалось, и чтобы отвлечься от одуряющих запахов, спросила:

— Кир, а ты один дружинников убрал, или помогал кто?

— Расскажу, если ты мне расскажешь, отчего ты кнесса, а не кнесинка, — хитро улыбнулся Кир.

— Ладно, — согласилась я. — Но ты первый.

— Мила, я лучший охотник Галлии, — сказал мужчина. — И я не набиваю себе цену. Ты — шабаки степного хана. Я — лучший из охотников. Я умею очень многое. Поставить арбалетную ловушку для меня проще простого. А уж выстрелить, не прикасаясь к оружию, и того легче. Смотри!