Я предложил Леене прогуляться, чтобы спокойно решить все проблемы.

Природа была чудесна.

После часовой прогулки по Центральному парку мы достигли взаимопонимания в том, что распавшаяся семья курильщика не является нашей первоочередной проблемой. Нам необходимо заботиться о своей семье, о половой связи, которая вследствие внешних раздражителей стала очень непрочной, и о том, что на следующем совещании правления мы поставим вопрос о последнем безобразии курильщика – топтании в грязной обуви перед нашей дверью. У нас есть веские доказательства – две фотографии, сделанные непосредственно после хулиганского поступка.

Перед отъездом я оставил сообщение Хелене на автоответчике Сиркку.

«Это я. Я знаю, что вы там. Или где-то еще, откуда я знаю. Настоящее ужасно, но после войны приходилось труднее. Однако тогда была хотя бы надежда, еще один шанс. Сейчас надежды нет, потому что ты не даешь ее мне. Я собираюсь на мероприятие, ты бы ни за что на свете меня туда не затащила. Так мы сближаемся друг с другом. Всего это имеет определенный смысл. В ожидании переезда, Матти».

Прихватив диктофон, блокнот и бинокль, я сел в автобус.

Из всей поездки я помню лишь то, что записал в блокнот:

«Пусть тот, кто говорит, что в стране не хватает участков под индивидуальную застройку, сядет в Хельсинки на рейсовый автобус и приготовит к восприятию все пять чувств. Минут через двадцать, а может, и раньше, в зависимости от маршрута, из виду исчезнут люди, дома, жизнь. Только кустарники, леса, поля, просторы за просторами… Власть имущие, сядьте в автобус и познакомьтесь со своей бескрайней страной, в которой якобы не хватает земли».

В 10.23 я ступил на Выставку жилья.

В 15.06 осознал окончательно.

Я обычный человек.

Я ни на йоту не необычен, не своеобразен и не индивидуален.

Я не тот, кем себя считал: я не взрывной рок-припев, дробящий мир на кусочки. Я не тот, кем воображал себя в молодости: я не единственный и неповторимый на всем земном шаре. Я не тот, кем видел себя во сне, я тот, кем я сейчас проснулся.

Я не хочу, потягивая крепкий чай с архитектором, обдумывать, под правильным ли углом лягут лучи вечернего солнца на стол террасы.

Я не хочу башенки в западном флигеле, на которой верещит металлический петух.

Я не хочу фойе, я не хочу эркера.

Я не хочу прихожей с мраморной скульптурой.

Я хочу вернуть свою семью.

Это я и постарался объяснить Мике, представителю домостроительного завода «Йоханна». Мика предложил мне пластиковый стул и кофе в одноразовом стакане. Мика соврал, что считает мое видение интересным, но следующий куплет своей песенки мурлыкал уже семье, скрывавшейся в сени рекламного зонтика в попытке избежать визуального контакта. Поддались контакту – считай, накрылась кофейная пауза: Мика прилип на полчаса, объясняя, что именно для вашей семьи наши дома серии «Йоханна» – лучшее решение.

Я пропускал лекцию Мики мимо ушей, остекленело заглядевшись в пространство.

Когда Мика демонстрировал на экране компьютера детали прихожей, я видел резиновые сапоги Сини и ее комбинезон. Когда он щелкнул мышкой по эркеру спальни, я увидел, как Хелена выскальзывает из оболочки домашнего халата. Когда Мика показал трехмерную картинку сауны, я увидел блестящее от пота тело Хелены в душевой.

Весь день во рту у меня не было маковой росинки, сахар в крови упал до отрицательных величин. Мика в этом не виноват. Так получилось, что он оказался на моем пути именно в тот момент, когда нарушилось равновесие тела. Я постарался выяснить у Мики, нет ли среди их моделей самого обычного дома. Мика поднял руку в знак того, что вернется к вопросу по окончании доклада.

Его жест оскорбил меня.

Когда Мика наконец закончил вещать и паства разбрелась, я подошел к нему и придвинулся рожей так близко, что почти разглядел волосинки в его носу.

– А теперь ты познакомишь меня с обычным деревянным домом, в котором четыре комнаты, кухня и баня. Все из обычных материалов и техника среднего уровня. И без всяких там бронзовых ваз и алюминиевых рукояток, только б дом и семья стояли крепко следующие тридцать пять лет.

– У нас, пожалуй, нет именно таких домов.

– А где есть?

– Такие дома представлены в самом конце выставки.

– Отметь в этой схеме, где.

Мика выхватил из кармана ручку и нацарапал на карте кружочек.

Не принимай близко к сердцу. Я только хочу вернуть свою семью. Ты поймешь меня через пятнадцать лет.

Похлопав Мику по плечу, я ушел.

Мне пришлось присесть на скамейку, чтобы успокоиться. Я был недоволен собственным поведением, хотя с учетом общего состояния и отсутствия еды – меня можно понять. В свое время я изучал тайны самообладания. Неделями Сини не давала мне спать, и я перечитал все восточные пособия по духовному самообладанию и внутреннему покою, какие только нашлись в ближайшей библиотеке, но уже тогда меня раздражал односторонний подход к поведению человека. По мнению гуру, все негативные проявления от лукавого, они препятствуют поискам целостности и абсолютного покоя.

Восточные гуру никогда не бывали на Выставке жилья.

Восточные гуру никогда не жили в Финляндии.

Сидя на скамейке, я решил, что, когда все это закончится, я напишу инструкцию примерного поведения для представителей восточных культур.

Я отправился на поиски дома.

Который назывался «Финляндия».

Узковатый вариант дома для фронтовиков скромно стоял в самом дальнем уголке выставочного комплекса. На фоне всей пышности и сверхусилий дом казался сереньким, почти незаметным деревянным строением. Он не привлекал и не заигрывал. Площадь около ста квадратных метров – для нас вполне достаточно. Архитектор Олли Лехтовуори создал только самое необходимое.

Я присел на крыльцо, чтобы почитать проспект.

Ни одного лишнего слова. Ни малейшего упоминания о самобытности. Ни тебе сюсюканья о мраморной столешнице, фонтане, петушке-флюгере или необычном освещении прихожей. Только главное.

Узкий двухэтажный деревянный дом для небольшого участка. Смотрится лучше, если таких поставить штук сорок подряд. Тут до меня дошло, что именно так и поступали после войны: эвакуированным и фронтовикам выделяли участки под строительство одинаковых домов. Их называли типовыми.

Я тоже тип.

Типичный пример.

Типовой.

Я представил Хелену и Сини где-то там, в квартире Сиркку в Хельсинки. Ну почему вас нет со мной здесь, на крыльце? Мы бы вошли внутрь, посмотрели бы комнату для Сини на втором этаже, на первом попили бы кофе, прикинули бы, какие повесить шторы и что посадить на маленьком участке. Я бы подурачился с Сини на полу в гостиной. Мы бы опять поиграли: папуля закрывает лицо руками, а Сини раздвигает пальцы, чтобы увидеть в щелку блеск его синих глаз.