Он нашел в справочнике номер Стуре Бьорклунда. Трубку взяли не сразу.

– Стуре Бьорклунд слушает.

– Прежде всего позвольте принести самые искренние соболезнования.

Голос звучал словно с другой планеты.

– Мне, наверное, надо сделать то же самое. Наверное, вы там знали его лучше, чем я. Ильва позвонила в шесть утра и рассказала, что произошло.

– К сожалению, мы не можем избежать огласки в прессе, – сказал Валландер.

– Я понимаю. Знаете, если быть точным, он не первый наш родственник, кто становится жертвой убийцы.

– Как это?

– В тысяча восемьсот сорок седьмом году, если быть точным – двенадцатого апреля, прапрапрадед Карла-Эверта был зарублен топором на окраине Эслёва. Убийца был гвардеец по фамилии Брюн. Его уволили из гвардии за какие-то проступки, и он занялся грабежом. Наш родственник торговал скотом, и денег у него было предостаточно.

– И что было дальше? – спросил Валландер, стараясь скрыть нетерпение.

– Полиция, состоявшая на тот момент из налогового инспектора и его помощника, провела образцовое следствие. Брюна схватили через несколько дней, когда он пытался сбежать в Данию. Его приговорили к смерти и казнили. Когда Оскар Первый вступил на трон, он сразу же привел в исполнение накопившиеся смертные приговоры. Карл Пятнадцатый не хотел их подписывать. И Брюну отрубили голову. В Мальмё, если быть точным.

– Удивительная история.

– Несколько лет назад я решил произвести кое-какие генеалогические изыскания. Впрочем, историю про гвардейца Брюна и убийство в Эслёве я слышал и раньше.

– Мне бы хотелось сегодня же встретиться с вами и поговорить.

Валландеру показалось, что Стуре Бьорклунд насторожился.

– О чем?

– Мы пытаемся получить как можно более исчерпывающие сведения о Карле-Эверте.

Называть Сведберга по имени было непривычно.

– Я его очень плохо знал. К тому же во второй половине дня я еду в Копенгаген.

– Это очень важно и не займет много времени.

Его собеседник помолчал. Валландер терпеливо ждал.

– В какое время?

– В начале третьего. Устраивает?

– Позвоню в Копенгаген и скажу, что не приеду.

Он подробно описал Валландеру дорогу.

После телефонного разговора Валландер полчаса записывал в блокнот все свои мысли и наблюдения. Ему по-прежнему не давало покоя все то же чувство, впервые появившееся, когда он увидел мертвого Сведберга, – что-то не так. Нюберг подтвердил – что-то и в самом деле не так. Валландер подумал, что это «не так» вполне может объясняться проще – в самом деле невыносимо и непостижимо, когда убит товарищ, коллега. Но уверен он не был.

В начале десятого он еще раз сходил за кофе. В столовой было много народу. Валландер по пути обменялся несколькими словами с дорожным полицейским. Потом вернулся и позвонил на мобильник Нюбергу:

– Где ты?

– А ты как думаешь? – огрызнулся Нюберг. – Ясное дело – в квартире Сведберга.

– Телескопа, случайно, не нашел?

– Нет.

– А что еще нового?

– На ружье полно отпечатков пальцев. Пара-тройка – идеальные.

– Тогда будем надеяться, что они найдутся в базе данных. Что еще?

– Ничего особенного.

– После обеда я съезжу к двоюродному брату Сведберга в Хедескугу. Потом мне тоже хотелось бы заняться квартирой поподробнее.

– К тому времени мы закончим. Я, кстати, тоже хотел бы присутствовать на пресс-конференции.

Валландер не мог припомнить случая, чтобы Нюберг принимал участие во встрече с журналистами. Должно быть, на этот раз ему хотелось подчеркнуть, насколько он лично потрясен случившимся. Это тронуло Валландера.

– Ключи какие-нибудь нашлись?

– От машины и от подвала.

– А от чердака?

– Я проверил – чердака там нет. Только подвал. Я передам тебе ключи на пресс-конференции.

Валландер положил трубку и пошел к Мартинссону:

– А где машина Сведберга, «ауди»?

Мартинссон пожал плечами. Они пошли спросить Ханссона – тот тоже не знал. Анн-Бритт Хёглунд в кабинете не было.

Мартинссон посмотрел на часы:

– Наверное, стоит на какой-нибудь парковке недалеко от дома. Успею до одиннадцати.

Валландер вернулся к себе. В приемной уже лежали цветы. Глаза у Эббы были заплаканные. Валландер ничего не сказал, прибавил шагу и прошел мимо.

Пресс-конференция началась ровно в одиннадцать, секунда в секунду. Валландер подумал, что Лиза провела ее просто замечательно – просто, с горечью и достоинством. Он сказал ей, что никто не сделал бы это лучше.

Она была в полицейской форме, говорила лаконично. На столе перед ней стояли два больших букета роз. Она сразу перешла к делу, на этот раз она вполне владела голосом. Наш уважаемый коллега, следователь уголовного розыска Карл-Эверт Сведберг, убит в своей квартире. Точное время убийства и мотив пока не установлены, но предположительно это был вооруженный грабитель. На настоящий момент убедительных версий нет. Потом она рассказала о Сведберге, о его службе в полиции и о его человеческих качествах. Валландер подумал, что ее портрет Сведберга очень точен, несмотря на краткость.

На вопросы пришлось отвечать ему, но их, к счастью, почти не было. Нюберг описал оружие, двухствольное охотничье ружье марки «Ламберт-Барон». Через полчаса конференция закончилась. Корреспондент «Южных новостей» брал интервью у Лизы, а Валландер беседовал с журналистами из вечерних газет. Но когда они захотели сфотографировать его у дома на Малой Норрегатан, он резко отказался, с трудом сдерживая гнев.

В двенадцать часов Лиза пригласила всю следственную группу пообедать у нее дома. Они вспоминали эпизоды службы, связанные со Сведбергом. Валландер к тому же знал, почему Сведберг стал полицейским.

– Он боялся темноты, – сказал Валландер, – он сам рассказывал. Страх темноты не отпускал его с детства, он не мог ни понять, ни преодолеть этот страх. Он потому и пошел в полицию, что надеялся, что этот страх пройдет. Но так до конца и не прошел.

Уже было около двух, когда они вернулись в полицию. Валландер ехал с Мартинссоном.

– Она хорошо говорила, – сказал Мартинссон.

– Она вообще хороший шеф, – ответил Валландер. – Но ты это и так знаешь.

Мартинссон промолчал.

– Нашли «ауди»? – вспомнил Валландер.

– Жильцы держат машины на частной стоянке за домом. Там она и стояла. Я осмотрел машину.