Яхта прогулочного класса (не крейсерская, упаси Бог!), дом, пара мобилей, хорошая выпивка и много женщин.

С кучей денег, правда, выходило не совсем ладно.

По его расчетам, вожделенная свобода с такими заработками светила лет на десять позже плана, а такой темп его категорически не устраивал. И Хесус обратил взгляд на частные концерны, которые поддавались доению куда легче, чем государственные конторы, связанные трудовым законодательством и Единой Тарифной Сеткой.

Где Настоящим Ценным Кадрам платят больше всего (на деле, а не в рекламных проспектах)? Правильно, там, где есть Настоящие Экстремальные Условия, куда нормальный человек по доброй воле не полезет. Короче говоря, где у нас «далеко и плохо» разом?

Тремезианский пояс!

И сеньор Квартерон подал заявление на работу в отделе вооружений «Эрмандады».

Итак, 2620 год, последняя работа, последний большой заработок. Как говорил сам Хесус: Большой Рывок. Этот рывок привел его на «Тьерра Фуэга».

Собеседование проводил офицер безопасности Ахилл Мария де Вильямайора, неожиданно заинтересовавшись анкетой молодого спеца.

— Сеньор Квартерон, я вижу, вы написали, что у вас совсем нет родственников?

— Близких точно нет. Таких, о которых бы я знал.

— Тогда, простите за любопытство, ради кого вы стараетесь? Вы же здесь только из-за денег, я прав?

— Именно. И я этого не стыжусь.

— Нечего стыдиться! Мы платим, вы работаете — идеальные отношения! И все же? Ради кого это все?

— Честно? Исключительно ради себя. Я из породы прагматичных эгоистов. Надоело, знаете ли, побираться по крохам в центральных мирах. Мне нужна оплата, достойная моей квалификации и моего опыта.

— Спасибо за откровенность! Ну что же… Не обижайтесь, но мы проверим вас по нашим каналам — это обычная процедура, и я дам ответ. Пока беру паузу. Жду вас в этом кабинете через три дня!

Через три дня сеньор Квартерон был зачислен на службу.

Вскоре начались странности. Хесус стал замечать провалы в памяти. Иногда он не мог вспомнить, какой сегодня день, чем именно он занимался вчера и где был. Доктора в голос сказали, что все в полном порядке, просто нужно больше отдыхать.

«Ну сейчас! А кто будет зарабатывать деньги?!»

Примерно через полгода все прекратилось.

«Втянулся в режим», — подумал он и был не вполне прав.

Да, его состояние на языке профессионалов называлось именно так: режим. Но только использование возвратной формы глагола «втянулся» было неправомочно. Втянули — так вернее. Втянули в режим. Уточним: режим ожидания.

Таких, как он, называли агентами Пси, или «сонными торпедами». И смеялись:

— Почему так? Потому что медленный, но агрессивный! — У всех есть профессиональный юмор, даже у патологоанатомов.

Хотя, надо сказать, «врачи» с уровня 11 орбитальной базы «Тьерра Фуэга» были циничнее любого прозектора раз в сто. Сеньор Квартерон, который был специалистом по взрывчатым веществам и приспособлениям и очень удачно не имел близких, могущих озаботиться его судьбой, в первый же месяц сел на весьма специфическую дыхательную диету.

В его каюте распыляли пентадотоксин из группы запрещенных нейроморферов. Потом были некоторые интересные процедуры под гипноизлучателем с инъекциями других, но не менее запрещенных токсинов. Процедур он не помнил, откуда и провалы в памяти.

Когда Хесус втянулся в режим, его сознание было заряжено смертоносной начинкой, которая активировалась двумя фразами. Первая — «готовность», вторая — «исполнение».

Внешне все было лучше не придумаешь.

Счет в банке округлялся с запланированной скоростью.

А в 2621 году ему предложили пройти стажировку на флоте в крепости «Амазония». Совсем рядом, на той же орбите, да и полный оклад сохранялся плюс премии плюс повышение разрядности плюс все, что заработает у военных.

И Хесус согласился, ничуть не удивившись, чему он вообще может научиться в этой глухой галактической заднице! К тому времени наш герой вообще ничему не удивлялся. И вопросов не задавал.

Надо ли говорить, что гарнизонное начальство согласилось принять такого классного спеца, подвывая от радости!

Три «Кассиопеи-Е» стояли на палубе в полной готовности к вылету.

Полной? Что-то вроде этого.

Оставались мелочи: принять жидкое топливо и дождаться парома. Гелий-3 для ТЯРД[4]заправлен, аппаратура смонтирована…

Еще, правда, нужно было подвесить в оружейные отсеки нестандартные модули с ПУ на четыре «Мартеля», но это заботы местных техников.

А вот, кстати, и они — шагающая тэзээмка с тремя контейнерами — под одному на флуггер. Позади заряжающей машины вспыхивали оранжевые проблесковые маяки, а в воздухе повис тревожный рев — это ехала вереница заправщиков.

Значит, конец работе! Скоро начнется служба (техническая разведка в космосе — ответственная да и опасная штука), а вот утомительной работе — конец.

Вся разведгруппа расслабленно слонялась по палубе. Шесть пилотов и дюжина операторов (радарные комплексы, СР-сканеры, БПКА, связь — на одной «Кассиопее» смонтировали миниатюрный X-передатчик всего двадцать тонн весом).

Легко догадаться, что всеобщее внимание приковал к себе роскошный черный «Хинете» с эмблемой «Эрмандады» на киле.

— Какое у него ускорение, вот интересно?

— Откуда я знаю?

— Ну ты же пилот!

— Чудак человек! Где?

— Что «где»?

— Ускоряться ты где собрался? В космосе? В атмосфере? Какой атмосфере? Какая гравитация планеты? Погодные условия? Взлетаешь ты или пикируешь? Что ты узнать-то хотел?

— Во зануда!

— И не говори!

— Академик хренов, это называется «удельный импульс двигателя»! Ты вообще чему учился в своей академии?!

— СР-сканированию вообще-то.

— Сколько такая штука стоит, вот что интересно?

— Пятьсот тысяч в стандартной комплектации, я узнавал. Только у этого комплектация явно нестандартная. Видишь, фрагмент днища выдвигается на палубу вместе с салоном? Ну, чтобы пассажиры ноженьки не натрудили? Это вообще только на заказ делают, «Хинете» Х-5! В серии таких нет.

— Ах-х-хренеть!

— Там не серия — смех. Полсотни машин в год.

— Красиво жить не запретишь, да!

Нибелунг и Вест в обсуждении принимали участие на «необходимо-достаточном» уровне, чтобы не вызывать подозрений у местных. Их внимание было поглощено окружающим пейзажем, особенно сейчас, когда до отлета оставалось меньше часа.