Меня, в общем-то, и раньше настораживали приезд десантников под руководством генерала Калягина, а затем рекогносцировка Кабула группой представителей десантных войск, а перед этим оборудование узла связи.

В декабре перед отъездом в санаторий я зашел к Огаркову, он говорит: «Лев Николаевич, афганская армия будет стрелять по советским?..» Я говорю: «Товарищ маршал, не будет она стрелять по советским…»

И вот этого полковника увидел. Кроме того, я позвонил еще товарищу в Витебске — начальнику тыла дивизии. Он мне и говорит: «Я в исходном районе — готовы лететь к вам». Это было числа 19 декабря.

Что касается покушения на Амина, это было 13 сентября. Тараки возвращался из Гаваны через Москву. При встрече Амин доложил Тараки, что группировка Ватанджара, Гулябзоя, Сарвари, Маздурьяра выступает против всех шагов Амина, и попросил снять их с должностей. Эта четверка была очень близкой и приближенной к Тараки. Мы доложили в Центр и получили распоряжение от Политбюро организовать встречу Тараки и Амина и примирить их. Мы с послом сначала не нашли Амина и связались с Тараки. Посол намекнул ему, что Амин не так себя ведет.

Тараки говорит: «Товарищ посол, он сын мой, я ему во всем доверяю, и вы, пожалуйста, не беспокойтесь. У нас будет единство». На следующий день мы узнали, что эти министры сняты с должностей, а Тараки заверил нас, что они останутся. Едем опять к нему.

Говорим: «Товарищ Тараки, ну вы же обещали вчера единство, смотрите, снимаете четырех министров, это на пользу не пойдет».

Он в ответ заявляет: «Пригласите, пожалуйста, Амина». Позвонили и пригласили Амина и продолжили разговор. Он опять повторил: «Вы не беспокойтесь, все в порядке. Хотя я благодарю руководство вашей партии за то, что вы беспокоитесь об этом. Но вы не беспокойтесь, все будет в порядке». Вдруг раздается стрельба, гарь пороха, влетает жена Тараки и говорит: «Амин! Тарун! Амин! Тарун!..» Я к окну. Вижу, Амин тащит своего порученца или адъютанта, руки у него в крови. Тараки открыл дверь, вышел и говорит: «Тарун! Тарун! Тарун!» Я не пойму, что такое Тарун. И тут он сказал: «Провокация!»

Мы не знали, что же дальше нам делать. Решили разбираться по своим линиям и поехали сразу к Амину. Когда выходили, переступили через труп, увидели убитого Таруна.

Говорим Амину: «Что будем делать дальше?» Он говорит: «На меня совершено покушение, завтра соберется ЦК и Ревсовет, и мы решим, что делать. На меня покушался Тараки. Видимо, он будет снят со всех постов». Мы ему говорим: «Как это снят?! Вы его хоть почетным Председателем оставьте…»

«Нет! В общем, завтра решим». Мы уехали.

Произошло это так. Амин вошел в холл вместе с порученцем, их встретил Тарун — порученец Тараки — и повел их по холлу. Не успел Амин выйти из-за стенки, раздалась автоматная очередь. Тарун убит, а Амин хватает своего адъютанта и тащит к машине… Это произошло практически на наших глазах.

Тараки после этого я не видел. На следующий день состоялся пленум. В 10:00 начались выкрики (мой кабинет был рядом): «Ура, Амин! Ура, Амин!» Продолжалось это где-то около часа. Позвонил послу: «Александр Михайлович, приезжайте, сейчас, видимо, какое-то решение будет». Посол приехал, зашел ко мне, в это время закончился пленум. Выходит Шах Вали, министр иностранных дел, и представляет Амина как вновь избранного главу государства и Генерального секретаря. Мы его поздравили. На этом закончилось. Из Москвы никаких указаний не поступало.

На третий день Москва официально признала Амина и поздравила его.

Что касается слухов о причастности Амина к ЦРУ, то такой информации не было, кроме утверждений самих афганцев: «Раз учился в Америке, значит, связан, видимо, с ЦРУ».

Хотя эти слухи могли быть запущены специально и нашими службами, возможно.

Я очень переживаю за то, что произошло в Афганистане. Не нужно было вводить войска. Никакой целесообразности, как я уже подчеркивал, ввода войск с целью удержания этого региона не было. При такой группировке, при таких скоростях, при такой нашей технике прорезать этот Афганистан нужно-то несколько часов времени на это. Пакистан бы напрямую не вмешался. Афганская армия была в состоянии во взаимодействии с погранвойсками удерживать положение на границе с Пакистаном и в стране в целом.

Угрозы нашим южным границам как таковой не было. И то, что Амин начал устанавливать контакты с другими странами, ничего плохого в этом нет, это не было в ущерб дружбе с нами, и никакой тут измены со стороны Амина не было.

Полагаю, что нельзя в продолжение уже сказанного не предложить читателям материал с интервью Л. Н. Горелова.

Материал обработан Артемом Шейниным, Андреем Грешновым, Дмитрием Бабкиным и Сергеем Скрипником в августе 2006 года.

ВОПРОС: Вы были Главным военным советником в Афганистане с 1975 по 1979 год. Как произошло ваше назначение?

ГОРЕЛОВ: В июне 1975 года я был вызван к начальнику Генерального штаба маршалу Куликову. Он вкратце охарактеризовал мне обстановку в Афганистане и сказал:

— Мы сейчас кое-что пересматриваем, усиливаем наше сотрудничество с Афганистаном, передаем туда технику и увеличиваем количество советников. Я изучил ваше личное дело, и мы решили предложить вам поехать туда Главным советником. Как вы на это смотрите? Как здоровье?

Я ответил, что здоровье в норме.

— А у супруги?

— Болеет иногда, но в общем нормально.

— Тогда я вам желаю успехов в работе. Думаю, мы еще много будем с вами общаться по связи. Будем вас вызывать, а вы — докладывать о положении дел в Афганистане. Но учтите главное — в ходе вашей работы нужно сохранить жизни наших советников. В политические вопросы не вмешивайтесь. Решайте свои задачи, главная из которых — подготовка армии к боевым действиям. Каков противник, вам на месте расскажут, главное, политикой не занимайтесь.

После этого напутствия он пожал мне руку, и я ушел…

ВОПРОС: Вы сказали, что он вас вызвал и охарактеризовал обстановку в Афганистане на тот момент. А как он ее охарактеризовал? Что он конкретно сказал про обстановку в стране?

ГОРЕЛОВ: Он сказал, что обстановка в Афганистане стала намного хуже, чем при короле Захир-Шахе. В том числе и в армии. Потому что с приходом Дауда было снято большое количество генералов, офицеров с дивизий и полков. Боевая готовность понизилась — на должности командиров батальонов пришли командиры рот, комбаты стали командовать дивизиями. Надо будет сосредоточить главное внимание на подготовке офицерского состава.

Второе: с учетом организации боевой подготовки офицеров обратить внимание и на быт людей. Вся армия спит на полу: казарм нет, кроватей нет, едят тоже на земле. И последнее: армию надо вывести из казарм. Они и огневой занимаются на плацу, и тактикой на плацу, все у них на плацу. Вывести их в поле, в горы, и уже там заниматься боевой подготовкой. И начать нужно с офицеров.

Обратить внимание на наших, советских офицеров. Мы где проводили учения в Союзе? Только на Кавказе, где у нас еще там горы? Мы же посылаем туда наших офицеров из внутренних округов. Так что займитесь своими офицерами тоже.