За пару минут мы серьезно изменили свою одежду — где-то укоротили, где-то удлинили. Кое-где стянули, а в некоторых местах сделали чуть пышней.

— Не мой цвет, — чуть поморщилась Нольвен, — но не рискну придать форме оттенок морской волны. Не стоит наглеть в первую неделю.

— Тем более что мы будем носить черную брючную форму, — согласилась я. — Потому что платье и боевая магия не сочетаются. Хотя твой дядя так не думает.

— Мой дядя думает о том, что ни ты, ни я не будем щеголять по городу в удобной тренировочной одежде. И если на нас нападут, то бандит не будет ждать, пока мы переобуемся, ослабим корсеты и подоткнем подолы.

— Я слышу не тебя, а алворига Лаванта, — поежилась я и повернулась к Лилею. — Сиди тихо, мы скоро придем.

— Если кто-то войдет — притворись геранью, — добавила Нольвен. — С меня сахар и чистая вода.

Я забрала со своей постели чуть помятое письмо, которое нам утром подсунули под дверь. И которое мы выдирали друг у друга из рук. Из-за чего оно, собственно, и потеряло свой внешний вид.

— Зачем оно тебе? — удивленно спросила моя лисонька и открыла дверь. — Карты там нет, я уже посмотрела. У студентов поспрашиваем. Тем более что дорогу до административно-учебного корпуса я запомн… Ого!

Едва только я вышла в коридор, письмо вырвалось из моих рук и превратилось в тускло-серый мыльный пузырь, который рос, рос и в итоге стал полноценным порталом. Вот уж действительно — ого!

Сквозь рябь портала мы увидели кабинет ректора Аделмера и его самого, сидящего на столе. Он поднял глаза от бумаги, которую внимательно изучал, и нетерпеливо произнес:

— Ну, чего застыли? Вперед, портал стабилен.

Мило улыбнувшись, я решительно шагнула вперед и, чуть качнувшись, тут же отошла в сторону, чтобы Нольвен об меня не споткнулась.

— Присаживайтесь. — Ректор широко улыбнулся и взмахом руки развеял портал.

А я в который раз задумалась над тем, где же скрыт его концентратор. Неужели ректор Аделмер, как и Мера, способен колдовать без «костылей»? Нет, я тоже редко использую свой концентратор, если идет речь о простейших воздействиях, но… Это ведь был полноценный портал! Не мелкие бытовые чары и не слабые, но хитрые защитные чары, а целый, побери его Хаос, портал!

Сев на жесткие, неудобные стулья, мы с лисонькой преданно уставились на ректора. Он только усмехнулся и, взяв с края стола несколько помятых листов, с выражением прочел:

— Объяснительная записка студента шестого курса Сагертской Военной Академии Филиберта Гильдаса. Я, Филиберт Гильдас, вышел ночью на улицу с целью подышать свежим воздухом, поскольку волновался из-за предстоящих мне отборочных испытаний и не мог уснуть. Подняв голову вверх, я увидел, что две студентки затаскивают к себе на балкон упирающегося и пытающегося спастись студента с моего курса. Я не мог узнать, кто именно это был, но я должен был его спасти, ведь неизвестно, что с ним могли сделать.

Я поперхнулась смешком и тут же получила тычок в бок от Нольвен.

— Есть и еще одна объяснительная, — ректор убрал один лист, — где студент утверждает, что плющ сам ухватил его и сам затянул на третий этаж. А он всего лишь пытался спасти свою жизнь и только поэтому попытался влезть на балкон сто четвертой комнаты.

Ректор Аделмер отложил в сторону все листы и подытожил:

— Всего у меня на руках четыре подобных объяснительных. Что вы на это скажете? И прежде, чем вы заговорите, знайте: я лично оценил и плетение батута на траве под вашими окнами, и ловушки, скрытые в плюще. И даже слоистые защитные чары на балконе. Неплохая поделка, но…

— Но вас наша защита не остановила, — поджала губы Нольвен.

— Хороший бы из меня был ректор Военной Академии, — хмыкнул он, — если бы я вляпался в ваши пакостные заклятья. Так что вы мне расскажете?

Мы с Нольвен переглянулись и тяжело вздохнули. Кажется, осторожно умолчать и скромно недоговорить не выйдет.

Ни один из рода Лавант не страдал излишней стеснительностью. И я знала об этом, но, увы, немного подзабыла.

— А что, — прищурилась моя лисонька, — нам, может, стоило стол накрыть?

Ректор опешил:

— Где накрыть?

Плюнув на конспирацию, я бросила на Нольвен заклятье немоты и покаянно произнесла:

— Мы услышали, что ребята хотят нас напугать. Вроде как проверить на крепость нервов.

— Услышали? — недоверчиво переспросил ректор.

— Мы заблудились в саду, — я развела руками, — и случайно набрели на ребят, обсуждавших, какую бы пакость сделать. Вот мы и решили ответить им тем же. Проверить на крепость нервов.

Не люблю врать. Прямо-таки ненавижу ложь во всех ее проявлениях. Но сейчас сижу, вру и пытаюсь не покраснеть.

— А вы знаете, квэнти Конлет, что у меня есть амулет. — Ректор щелкнул пальцами и выхватил из воздуха черную лаковую шкатулку.

Я, не дрогнув, протянула руку и уверенно произнесла:

— Давайте его сюда. Я готова повторить свои слова.

Ректор Аделмер хмыкнул, откинул крышечку и вытащил из шкатулки матово светящийся шар. Я встала, подошла ближе и приняла в руки прохладную тяжесть. После чего уверенно произнесла:

— Вчера я и моя подруга услышали, что некие студенты боевого факультета замыслили забраться на наш балкон.

Шар побледнел. А я продолжила:

— Я и моя подруга нанесли на балкон смесь защитных заклинаний и пакостных чар. Мы также бросили на траву чары, чтобы никто не убился. Мало ли что? Вдруг бы у парней нервишки сдали?

— А фейерверк? — пытливо спросил ректор.

— Ни я, ни моя подруга не владеем заклинаниями, способными создать подобное заклятье, — отчеканила я.

Ректор Аделмер вздохнул, забрал из моих рук шар, который вновь налился своим темным цветом, и убрал артефакт в шкатулку. Последняя замерцала и исчезла.

— Вы не солгали. — Он выхватил из воздуха трубку и набил ее табаком. — Но и правды мне не сказали.

— Разве так бывает? — скромно спросила я. — Ваш артефакт…

— Гадательный шар моей пра-пра-прабабки, — усмехнулся ректор Аделмер. — Просто кусок отполированного опала. Бесполезный и драгоценный, но на студентов действует. Знаете, что я понял из ваших слов?

Я только руками развела и решила промолчать. А то мало ли еще что-нибудь поймет?

— Красноречивое молчание. — Он пыхнул трубкой, и по кабинету поплыл грушево-шоколадный запах. — Вас предупредили о готовящемся правонарушении, но ловушки уже были готовы. И тот, кто пришел предупредить, пострадал от них первым. Тот самый человек, которого видели другие студенты. Я прав?

А я молчу. Молчу и ничего не понимаю. Неужели ректор не знает, что сквозь сто четвертую комнату давно протоптана дорожка в девичьи спальни?