А туча между тем все наползала, медленно и неотвратимо. Вот уже закрыла почти полнеба, сразу сделалось темно, страшно, задул ветер, раскачивая ветви деревьев, погнал на реке волны.

– Знаменье богов! – воздев руки к небу, громко воскликнул Брячислав. – Боги смотрят на нас, люди!

И сразу все повалились на колени, даже старейшина Тарх. Запричитали, запели… Брячислав поднялся первым, поклонился на все четыре стороны, пригладил бороду и, улыбнувшись, громко сказал:

– Пора.

Обступившие краду люди взялись за руки, образовав хоровод, и, убыстряя шаг, пошли вокруг кострища, гулким речитативом поминая древних грозных божеств:

Гой еси вы, Навьи Деды и Прадеды,

Старшие во роду нашем,

Щуры и Пращуры рода!

Поспешите, посланцы Вещего Бога,

Встретить душу почившего

Внука Дажбожьего Световита…

Все быстрее кружил хоровод, все быстрее лилась песня…

Идти тебе – не оглянуться да не преткнуться,

А коли будет на то Свята Воля Рода,

То и во срок свой в роду нашем вновь возродиться!

Вот уже и слова слились в сплошной гул, а хоровод все кружился, пока, по знаку жреца, все не упали на землю.

Опустившись на колени, Брячислав поклонился в сторону священной рощи и что-то долго шептал про себя, после чего, не вставая с колен, махнул рукой двум мускулистым парням. Те поклонились на четыре стороны и, быстро скинув одежду, голыми полезли на краду. За ними поспешил жрец. Все затихло, словно бы перед грозою. Да, судя по наползающей туче, она сейчас и грянет, гроза, да как бы не дождь…

Юний и его воины с интересом следили за разворачивающимся действом. Взобравшись на краду, голые парни подошли к Невде и разом поклонились ей в ноги. Девушка отрешенно улыбнулась, подняла руки, и, по знаку жреца, невесть откуда взявшаяся старуха с ястребиным носом ловко сняла с девчонки плащ и рубаху. Обнаженная, в серебряном свете луны, Невда показалась Рыси прекрасной греческой статуей. Стройные бедра, плоский живот, полная, налитая соком грудь, распущенные по плечам волосы… Да, ничего не скажешь, дева была красива. Такая вполне может говорить с богами.

Подойдя ближе, Брячислав ласково погладил девушку по плечу и кивнул парням. Те, еще раз поклонившись, подняли Невду на плечи и осторожно спустились с крады. Внизу, разгоняя сгустившуюся тьму, вспыхнули факелы. Оранжевое дрожащее пламя их заиграло на мускулистых телах юношей, отразилось в широко распахнутых глазах Невды. Девушку понесли вокруг крады, и люди поспешно уступали дорогу, кланялись, падали на колени, провожая к богам светлую деву.

– Не забывай нас, Невдушка!

– Встретишь там наших, кланяйся.

– Да пребудут с тобой боги.

Многие старались дотронуться, прикоснуться к Невде, ведь теперь она считалась святыней. Девять раз парни пронесли девушку вокруг будущего кострища, после чего вновь полезли на краду, где, рядом с мертвым Витенем, крючконосая старуха уже расстелила мягкое свежескошенное сено. К вкусному запаху травы примешивался еще один сладковатый запах – запах разложения и смерти.

Обнаженная красавица, опустившись на колени, поцеловала суженого в мертвые губы и расслабленно улеглась рядом, на сено. Внизу, под крадою, вновь запели, ритмично хлопая в ладоши:

Огненной стрелой – в небо синее,

Из полымени – в Светлый Ирий-Сад…

Заплясали, задергались…

И под этот шум оба парня по очереди вошли в деву. Та тихо застонала и, закрыв глаза, улыбнулась…

Из огня-полымени святых Крад —

К порогу Золотых Ирийских Врат…

Ритмично дергалось мускулистое тело, и жар внезапно нахлынувшей любви охватил Невду, до того девственную.

– Еще, еще, – шептала она и наслаждалась, представляя на месте парней Витеня, единственного и любимого.

Огненной стрелой – в дальнюю даль,

Куда не долетит птица-печаль…

Невда счастливо улыбалась. Скоро, уже совсем скоро она встретится со своей ушедшей любовью. Мертвое тело, что лежит сейчас рядом с ней, сгорит в священном огне крады, сгорит, чтобы Витень возродился вновь. И будет встреча, светлая и радостная. Скорей бы, скорей…

В просторы неведомые,

По Пути Велесову – по Зову Вещему…

И наползавшая туча лениво пожрала луну, и жрец Брячислав взмахнул рукою, останавливая песнь. И вновь настала тишь.

Мускулистые парни, поднявшись на ноги, еще раз поклонились Невде. Старуха, страшная, как сама смерть, ловко накинула на шею жертве веревку, концы которой протянула парням. Те посмотрели на жреца. Тот кивнул, и юноши, напрягая мускулы, потянули концы. Невда вдруг захрипела, вытянулась, забилась в агонии. Белки ее выкатившихся глаз жутко блестели. А парни все тянули, кажется, не очень умело, все никак не могли задушить, и белое тело девушки билось в конвульсиях, словно выброшенная на берег рыба.

– Эх, неумехи! – досадливо поморщившись, Брячислав вытащил из-за пояса острый нож и ловко всадил его в нежное девичье сердце.

Вот теперь – все…

– Не-ет! Не-ет! – подбегая к краде, страшно закричал вдруг какой-то подросток. Юний узнал Зарко. Ну, конечно, кому еще здесь кричать? Чья сестра-то? Хотя тут не кричать, тут радоваться за сестренку надо. Все ж таки – какой почет, какое доверие!

Кто-то из соплеменников, ободряя, обнял парнишку, увел к рощице…

Тут вдруг вспыхнула молния, ударил гром, запалив на соседнем холме высокое дерево.

– Боги дают знак! – радостно воскликнул Брячислав. – Они приняли жертву. Ну, что же вы стоите? Жгите!

Огонь-пламень,

Яр наш батюшка,

Свет-Сварожич!

Боже Огнекудрый,

Пресветлый, Премудрый,

Прелепый, Преблагой,

Боже наш честной!

Пламя разгори,

Краду всполыми!

– снова запели собравшиеся.

Десятки горящих факелов, рассыпая искры, полетели в краду. Вспыхнуло зарево, освещая притихших людей, заплясали корявые тени.

До Богов Родных,

До предков святых,

До рода небесна,

До Ирия честна!

Снова блеснула молния, грянул гром, громкий и страшный, но дождь все не шел, гроза оказалась сухой – бывают и такие, – и старейшина Тарх озабоченно поглядывал в небо. Рысь понимал его заботы – как бы не подпалило пожню! Уговорит ли Невда богов, успеет ли? Однако и самим поспешать надо. Старейшина вновь подозвал ребят, что-то зашептал, указывая на луг. Интересно, что они смогу сделать? Как упасти скошенное сено? Закрыть мокрыми шкурами? Или просто полить водой? Или растащить копны друг от друга? Да, пожалуй, все ж таки лучше, если б пошел дождь.

И дождь хлынул! Загремел, забарабанил о землю, зашелестел листвою, отбирая у грозы злую силу. И гром уже стал не таким жутким, и молния блистала все реже. А погребальный костер горел ровным оранжевым пламенем, бросая в небо сияющие красные искры. Люди подняли головы, подставляя лица дождю, запели: