Налетом на Дрезден, отметила сорок лет спустя западногерманская газета «Франкфуртер альгемайне», Черчилль желал продемонстрировать мощь англо-американской авиации не только поверженной Германии. Очевидно, он хотел дать понять русским, что с этой силой им придется считаться при послевоенном урегулировании в Европе. Между пожарищем Дрездена и атомной вспышкой, испепелившей Хиросиму, заключала газета, видимо, есть политическая связь…

Добавим, что трагедия Дрездена вскоре же вновь повторилась в Токио. Ни февральская операция «Удар грома», ни мартовская операция «Молитвенный дом» не диктовались военной необходимостью, зато привели к огромным жертвам среди гражданского населения. В сущности, как Дрезден, так и Токио были репетициями Хиросимы — актами устрашения, подспудно имевшими антисоветскую направленность.

25 марта правительство Японии объявило о создании «народного ополчения». В него были мобилизованы все мужчины и женщины, способные держать в руках бамбуковые пики — единственное оружие этого японского «фольксштурма». Рост производства таких пик, которыми ополченцев учили протыкать соломенные чучела, был единственным плюсовым показателем японской экономики. Промышленное производство в стране было практически парализовано. Ее материальные ресурсы истощены до предела. Особенно остро ощущалась нехватка горючего. Истребители с пилотами-смертниками заправляли лишь настолько, чтобы они смогли долететь до цели.

25 марта 1945 года, в тот самый день, когда японское правительство приказало поголовно вооружать население бамбуковыми пиками, Эйнштейн и Сцилард вновь обратились с письмом к президенту США. Люди, которые когда-то убеждали Рузвельта включиться в атомную гонку, пытались теперь предотвратить применение нового оружия.

1 апреля американские войска высадились на западном побережье Окинавы. Силы вторжения составляли 180 тысяч при поддержке почти двух тысяч самолетов, действовавших с авианосцев. Им противостояли 69 тысяч японцев. Закрепившись на холмах в южной части острова, они сражались с отчаянным упорством.

13 апреля 1945 года японское радио сообщило о смерти президента США Рузвельта. В тот же день 160 бомбардировщиков «Б-29» совершили очередной налет на Токио. В течение трех часов они забрасывали город фугасными и зажигательными бомбами. Большинство зданий института авиационной технологии было объято пламенем. Поначалу уцелел лишь корпус № 49, где размещались лаборатории проекта «Ни», и в частности сепаратор для разделения изотопов урана, сконструированным под руководством Такеути.

Сам Такеути ночевал тогда за городом. Но несколько сотрудников его группы жили по соседству с институтом и, как только начался пожар, побежали к корпусу № 49. Двухэтажная деревянная постройка чудом осталась невредимой. И когда подбежавший профессор Нисина уже подумал, что на сей раз опасность миновала, вдруг раздался взрыв и здание рухнуло. Участникам проекта «Ни» оставалось лишь наблюдать, как огонь пожирает следы тщетных усилий Японии заиметь атомное оружие.

После налетов на Токио и Осаку японские ученые практически лишились возможности заниматься разделением изотопов урана. Но на рудниках в префектуре Фукусима школьники вплоть до последнего дня войны разбивали кирками скальную породу. В мае 1945 года военное министерство формально упразднило проект «Ни».

Махнув рукой на урановую бомбу, армия судорожно уцепилась за другие новинки.

Историки недоумевают: какой смысл было направлять к западному побережью США воздушные шары с фугасами? Несколько взрывов, несколько лесных пожаров в горах — какой эффект они могли дать в последние месяцы войны? А между тем замысел был отнюдь не столь наивен. Ибо 9-й научно-технический отдел управления армейских вооружений первоначально имел в виду забрасывать таким способом на территорию Соединенных Штатов бактерии чумы и холеры, которые выращивал в Маньчжурии небезызвестный «отряд 731» генерала Исии.

В отличие от армии, флот продолжал финансировать ядерные исследования. В последние месяцы войны центром их стал Киото. В лаборатории профессора Бунсаку Аракацу продолжались попытки разделять изотопы урана с помощью центрифуги. Теоретические расчеты там вел будущий лауреат Нобелевской премии Хидэки Юкава.

22 июля 1945 года главный штаб флота провел совещание с киотскими физиками. Встреча происходила на берегу озера Бива, где тогда находилась школа пилотов военно-морской авиации. Подкрепляя собственные выводы научной информацией из нейтральных стран, ученые доложили адмиралам: хотя создать атомную бомбу теоретически возможно, применить ее в нынешней войне, судя по всему, никому не удастся.

Если бы не шум гидропланов, которые то взлетали, то садились на озеро Бива, участники совещания, возможно, расслышали бы и гудение двигателей одинокого «Б-29», пролетевшего над ними на большой высоте. Это был «Грейт артист» майора Суинея, один из самолетов 509-го сводного авиаполка. Завершающий этап подготовки к операции «Серебряное блюдо» включал одиночные боевые вылеты с «тыквами» — фугасными бомбами, которые по весу и габаритам соответствовали атомным. 22 июля майор Суиней сбросил такую тренировочную «тыкву» на город Кобе. 9 августа ему же предстояло испепелить Нагасаки.

24 апреля 1945 года — за сутки до встречи советских и американских войск на Эльбе — одна из американских механизированных частей неожиданно нарушила согласованные между союзниками границы будущих оккупационных зон и, двигаясь наперерез французским войскам генерала де Тассиньи, раньше них ворвалась в город Эхинген. Так в канун триумфального для народов антигитлеровской коалиции дня была осуществлена операция «Обман», где в роли противника Соединенных Штатов оказалась союзная им Франция.

После находок, сделанных в Страсбурге, миссия «Алсос» пришла к выводу, что секретные германские лаборатории, связанные с «Урановым проектом», сосредоточены к югу от Штутгарта, вокруг города Эхинген. В Пентагоне схватились за голову: если бы знать об этом раньше, когда союзники определяли границы оккупационных зон! Эхинген оказался как раз в центре территории, которую должны были занять французы.

Гровс доложил об этом военному министру Стимсону. Посоветовавшись, они решили, что ни государственный департамент, ни главнокомандующий союзными войсками генерал Эйзенхауэр в данном случае помочь Пентагону не смогут и обращение к ним лишь усложнит дело.

«Я вынужден был пойти на довольно рискованную меру, которая потом получила название операция «Обман», — пишет в своих мемуарах генерал Гровс. По этому плану американская ударная группа должна была двинуться наперерез передовым французским подразделениям, раньше них захватить интересующий нас район и удерживать его до тех пор, пока нужные нам люди будут арестованы и допрошены, письменные материалы разысканы, а оборудование уничтожено. В необходимости всего этого меня убедили встречи с Жолио-Кюри».

Полковник Паш предложил захватить Эхинген парашютным десантом, чтобы похитить немецких ученых и вывезти ценные материалы по воздуху. Но сопротивление германских войск на западе ослабевало так быстро, что в этом отпала нужда. Операцию поручили механизированному полку, которому был придан саперный батальон.