— Эй! Голос в моей голове! Тот последний метаморф не из тушканчиков родом? — грустно хохотнул Влад.

— Терминологическое несоответствие. Приступить к докладу по процедуре восстановления?

— Приступай, товарищ Шизофрения.

— Статус восстановления: сращивание костной ткани черепа, демонтаж временного бандажа, оптимизированное рубцевание раны. Завершение реплантации нервных клеток.

Влад, не останавливаясь, потрогал шишку. Боль вернулась, но слабая, и ни о каком трении костей не могло быть и речи.

— Эй! Подруга?! Да ты никак и вправду меня лечишь?!

— Терминологическое несоответствие. Повторить доклад о процедуре восстановления?

— Ты все раны так лечить можешь? Ты что-то вроде встроенного врача и аптечки?

— Терминологическое несоответствие. Повторить доклад о процедуре восстановления?

— Эх… Ну почему мне досталась самая тупая Шиза в мире…

Если устройство, бесцеремонно помещенное в его голову, и впрямь обладает лечебными функциями, ему неплохо подфартило. Ради такого легко смириться с осточертевшим голосом — ведь даже с травмами черепа справляться умеет, причем быстро и на ходу. Можно считать это компенсацией за все, что пришлось пережить.

Если путь и дальше пойдет с такими приключениями, Влад еще не одну травму заработает, и не только черепа…

* * *

Мощенная камнем равнина закончилась часа через два. Передвигаться по ней было не труднее, чем по более-менее хорошему асфальту, так что, по прикидкам Влада, отмахать он успел около десяти километров. Неслабая такая площадь получилась, тем более если учесть, что двигался он не от дальнего края. Или не площадь? Для чего вообще кто-то срывал холмы, засыпал овраги и балки, а потом подгонял друг к дружке миллионы плит? Может, это грандиозный аэродром или, бери выше — космодром? Здесь приземлялись звездолеты, а затем все человечество смылось на них к звездам, позабыв забрать нескольких дегенератов, неспособных даже одежду нормальную сделать. Бродят теперь здесь, ждут, когда про них вспомнят и вернутся.

Вчера или, правильнее сказать, непонятно сколько лет тому назад, на дворе стояла поздняя осень с промозглой погодкой. Одет Влад бы соответствующе сезону, да и организм привык к предзимней прохладе. А сейчас на дворе конец весны или раннее лето, а денек солнечный и безветренный. Даже сняв пальто и свитер, все равно обливался потом — тени на каменной площади не было, а припекало здорово. Пить хотелось смертельно, и это становилось проблемой — воды не наблюдалось. Даже самой маленькой лужи на плитах не встретилось. Он смирился с тем, что влаги здесь не бывает, так что смена ландшафтов порадовала — здесь может повезти больше.

Город Влада располагался в степной зоне. Не той, что больше на пустыню похожа, а с обильными зарослями кустарников, там, где их не перепахали под нивы, рощицами в балках и по берегам речушек. Даже леса в его краях бывали, правда, это скорее заслуга человека, чем природы, — именно он поборол суховеи, создавая все новые и новые защитные насаждения.

Неизвестно, сколько прошло времени, но на первый взгляд природа все та же. Каменная площадь заканчивалась резко и ровно, далее шла заповедная степь. Та самая, к которой Влад привык пышное разнотравье, живописно разбросанные кустики шиповника и барбариса, аккуратные, будто игрушечные, деревца боярышника и дикой груши. Каменная площадь, ровная, будто под линеечку, осталась позади — здесь никто не срывал холмы и не засыпал низины. Чуть левее змеей извивался молодой овраг, за ним вздымался склон приличного холма со скальными выходами у вершины.

Все, как раньше, да не все… В былые времена такое даже в заповеднике увидеть не удалось бы. В поле зрения неизбежно попадали линии электропередачи, дороги грунтовые или даже асфальтированные, антенны сотовой связи, дамбы. Да хотя бы вездесущий пластиковый мусор под ногами — его всегда и повсюду хватало.

Но не сейчас.

Влад, остановившись на краю каменной равнины, долго всматривался в открывшийся пейзаж. Овраги, балки, холмы, камыши в сырой низине, кустарники и травы. Птицы щебечут, суслик у норки столбиком замер, солнышко с неба ласково всю эту картину освещает — идиллия.

И ни одной пластиковой бутылки или хотя бы пачки из-под сигарет.

Засеянных полей, столбов линий электропередачи и других элементов инфраструктуры цивилизации тоже не наблюдалось. Ну, не считая груды подозрительных камней на далеком холме — похоже на руины, хотя без бинокля можно и ошибиться.

Влад не считал себя гением, но и совсем уж к тупым тоже не относил. Все, что случилось с того момента, когда дверь бункера захлопнулась и погас свет, свидетельствовало об одном: цивилизации в привычном ему понимании здесь нет. Деградировала или рывком переместилась на неведомые высоты — сказать пока нельзя. Но что она не такая, как прежде, — неоспоримый факт. Технологии вроде бы гораздо развитее, но при этом народ щеголяет в грубой самодельной одежде. Причем все, что касается сферы высоких технологий, находится в предсмертном состоянии. Единственное исключение — красная комната, но там сохранность оборудования можно хотя бы частично объяснить технологией остановки времени.

Предаваться долгим размышлениям Влад не стал — пора идти. Покосился в сторону влажной низины, но поворачивать туда не рискнул — открытой воды не видно, зато успел рассмотреть какое-то крупное животное, прошмыгнувшее в камышах. Не такая уж нестерпимая жажда, чтобы нарываться на новые неприятности.

Хотя следов недавней человеческой деятельности не наблюдалось, трава мало где вымахивала до размеров, при которых могла снизить скорость пешехода. Почти сразу Влад обнаружил объяснение ее скудности — на склон ближайшего холма неспешной трусцой вынесся табунок лошадей. Десятка два животных, причем пастухов при них не наблюдается. Одичалые? Не исключено. Возможно, и коровы живут теперь сами по себе, и овцы с козами — тоже. Вот они-то и работают «газонокосилками степи» — помет то и дело попадается на пути.

Плохо умея ориентироваться по солнцу, Влад надеялся, что идет именно на север. К тому же местность казалась знакомой. Вот тот двугорбый холм он не раз видел в прошлой жизни. Раньше на нем располагалась антенна сотовой связи. Если не ошибается, то через десять-пятнадцать километров покажется гряда светло-серых холмов с голыми меловыми склонами, а дальше дорога начнет понемногу спускаться к реке.

Вот только, кроме холма, больше ничего знакомого не видно. Вон там, правее, раньше возвышался копер старой шахты, а перед ним тянулась высокая насыпь железной дороги. Вся местность была застроена дачами и улицами пригорода с примыкающим к ним селом. Приблизительно на том месте, где сейчас стоит Влад, трасса заворачивала под мост, и здесь любили стоять «в засаде» гаишники.

Ничего и никого. Даже железнодорожной насыпи не осталось. Хотя вот тот продолговатый взгорок, возможно, ее фрагмент. Пойти покопаться? Если найдется щебень, то он прав. Хотя зачем ему это — археологией заниматься? Валить отсюда надо, и побыстрее. Там, в районе меловых холмов, раньше протекала речушка. В его время пить из нее категорически не рекомендовалось — промышленность усердно добавляла в ее воду абсолютно все элементы таблицы Менделеева, а частые аварии городской канализации и кое-что похуже. Но сейчас ведь травить речку некому, а ему нужно попить, да и о привале задуматься. Солнце перевалило зенит, а шататься по степи в потемках не стоит. Его даже при свете дня чуть не прикончили — здесь ведь не только лошади водятся.