– Вы покинете город, – резко бросил сэр Чарлз, – и никогда не вернетесь. И никаких контактов с моим сыном и любым членом моей семьи. А также с вашей семьей. Все будет так, словно вы вообще не существовали. Вам ясно?

Аннелиза медленно покачала головой, не веря ушам. Ей неясно. Она не понимает и никогда не поймет такого. Сэр Чарлз защищает сына, но ее семья? Отказаться от нее? Забыть?

– Мы нашли тебе должность, – брезгливо продолжал отец, не повышая голоса. – Сестра жены кузена твоей матери нуждается в компаньонке.

Кто?!

Аннелиза покачала головой, отчаянно пытаясь вникнуть в смысл слов. О ком он говорит?

– Она живет на острове Мэн.

– Что?! Нет!

Аннелиза качнулась вперед, стараясь схватить отца за руки.

– Это так далеко. Я не хочу уезжать.

– Молчать! – заревел отец, хлестко ударив ее по щеке. Аннелиза отшатнулась. Шок был острее боли. Отец дал ей пощечину. Ударил ее. За все шестнадцать лет ее жизни он никогда пальцем ее не тронул, а теперь… – Ты уже погублена в глазах всех, кто тебя знает, – безжалостно прошипел он. – Если не сделаешь, как мы скажем, навлечешь еще больше позора на семью и уничтожишь все шансы сестер хоть как-то выйти замуж.

Аннелиза подумала о Шарлотте, которую любила больше всего на свете. И о Марабет, с которой никогда не была близка… Но все же Марабет – ее сестра. Ничто не может быть важнее.

– Я поеду, – прошептала она, осторожно коснувшись щеки, все еще горевшей от удара.

– Через два дня, – сообщил он. – У нас…

– Где она?

Аннелиза ахнула, когда в комнату ворвался Джордж. Взгляд дикий, кожа покрыта пленкой пота. Он тяжело дышал: должно быть, промчался по дому, услышав, что она здесь.

Щеку пересекала повязка, но бинт уже отставал от царапины. Аннелиза испугалась, что повязка просто упадет. Ей не хотелось видеть, что под ней.

– Я убью тебя! – прорычал он, бросившись на нее.

Она отскочила, инстинктивно бросившись к отцу в поисках защиты. Должно быть, у него в сердце осталась толика любви к ней, потому что он заслонил ее собой и вытянул руку, чтобы помешать Джорджу. Тот рвался вперед, пока сэр Чарлз не оттащил его.

– Ты заплатишь за это! – вопил Чарлз. – Посмотри на меня! Посмотри, что ты со мной сделала!

Он сорвал повязку, и Аннелиза съежилась при виде воспаленной, красной раны – длинного, идущего по диагонали пореза от скулы до подбородка. Если рана заживет, останется шрам.

– Прекрати! – приказал сэр Чарлз. – Держи себя в руках.

Но Джордж ничего не слушал.

– Тебя за это повесят! Слышишь? Я позову магистрата и…

– Заткнись! – рявкнул его отец. – Ничего не сделаешь. Если она предстанет перед магистратом, правда выйдет наружу. И девчонка Ханли разорвет помолвку быстрее, чем ты успеешь моргнуть!

– Вот как? – заревел Джордж, пренебрежительно махнув рукой перед лицом отца. – А ты не думаешь, что все выйдет наружу, когда люди увидят это?

– Да, пойдут слухи. Особенно когда эта покинет город. – Сэр Чарлз метнул очередной уничтожающий взгляд на Аннелизу. – Но это только слухи. А если приведешь магистрата, вся гнусная мерзость попадет в газеты.

На несколько мгновений Аннелизе показалось, что Джордж не отступит. Но он наконец отвел глаза и отвернулся так быстро, что рана снова закровила. Он коснулся щеки, глянул на окровавленные пальцы.

– Ты заплатишь за это, – пообещал он. – Может, не сегодня, но заплатишь.

Он вдруг коснулся пальцами ее щеки, медленно проводя кровавый мазок, идущий по диагонали, от скулы до подбородка.

– Я найду тебя, – добавил он, и в этот момент голос его казался почти счастливым. – И это будет самый радостный день в моей жизни!

Дэниел не считал себя денди или хотя бы человеком светским, но это его убеждение достойно упоминания: нет ничего лучше, чем хорошо сшитая пара сапог.

Письмо от Хью пришло с дневной почтой:

Почувствовав уверенность в собственной безопасности, Дэниел направился в магазин Хоуби, где его ступню и ногу измерили с точностью, наверняка впечатлившей бы самого Галилея.

– Не шевелитесь! – потребовал мистер Хоуби.

– Я не шевелюсь.

– Шевелитесь.

Дэниел взглянул на собственную ногу в чулке, застывшую на подставке без движения.

Мистер Хоуби презрительно поджал губы:

– Его светлость герцог Веллингтон может стоять часами, не двинув ни одним мускулом.

– Но он хотя бы дышит? – пробормотал Дэниел.

Мистер Хоуби не потрудился поднять глаза:

– Нам не смешно.

Дэниел невольно задался вопросом, говорит он о себе и прославленном полководце, или самоуважение знаменитого сапожника возросло до той степени, когда он начал говорить о себе во множественном числе.

– Нам нужно, чтобы вы стояли неподвижно, – проворчал мистер Хоуби.

Значит, последнее. Раздражающая привычка, какой бы надменной ни была персона, но Дэниел был склонен мириться с этим, учитывая абсолютное совершенство сапог мистера Хоуби.

– Буду счастлив выполнить вашу просьбу, – ответил Дэниел самым веселым голосом.

Мистеру Хоуби, однако, было не до веселья. Вместо этого он пролаял приказ одному из помощников принести карандаш, которым собирался обвести ступню лорда Уинстеда.

Дэниел стоял абсолютно неподвижно, превзойдя даже герцога Веллингтона, который, как он был твердо уверен, все же дышал, пока с него снимали мерку. Прежде чем мистер Хоуби успел закончить работу, дверь магазина распахнулась, ударившись о стену с такой силой, что задребезжало стекло. Дэниел дернулся, мистер Хоуби выругался, помощник мистера Хоуби съежился, а когда Дэниел посмотрел вниз, на контур ступни, оказалось, что мизинец ноги странно выдается вперед, как коготь рептилии.

– Впечатляюще.

Стук двери и без того привлек бы достаточно внимания. Но когда стало ясно, что в мастерскую ворвалась женщина – женщина, которую, похоже, постигла беда, женщина, которая…

– Мисс Уинтер?!