попытался сбежать. Ученик хотел отправиться в столицу и рассказать обо всём Императору. Однако его поймали и казнили в закрытом круге секты как предателя за попытку разглашения тайн Восходящего Солнца.

— Что за правду? — мягко требую я. — Раз наказание стало столь суровым.

Ёнэ опасливо крутит головой по сторонам и переходит на шёпот:

— Вы точно хотите узнать? Если я расскажу, вы тоже окажетесь в опасности! — предупреждает он, стуча зубами.

— Друг мой, мы уже в опасности, — спокойно отзываюсь я.

Парень повторяет ту часть, что нам уже известна.

Под основным храмом уже много веков заточён демон. Для чего его там держат — история умалчивает, но он очень силён. Чтобы удерживать его, постоянно приходится использовать новые техники, но даже самые мощные уже не справляются.

Уже под конец он добавляет новую ключевую деталь.

Именно из-за кризиса со спадающими защитными барьерами верхушка секты приняла решение применять запретные техники, требующие не просто Ки, а жизненной энергии. Именно для этого используют учеников.

— Ясно, почему они так быстро слабеют и выгорают, — нахмурившись, роняю я. — Неужели все слепо подчиняются воле мастеров?

— Может, они используют какую-то технику управления разумом? — предполагает Каору.

— Знаю только, — отвечает Ёнэ, — что все непокорные бесследно исчезают.

— А ты слышал что-нибудь про ученика по имени Диань? — взволнованно спрашивает Каору.

— Диань?.. — недоумённо повторяет парнишка. — Да, я же говорил вам.

В ту же секунду Каору всё понимает, и её сердце разлетается на куски.

— Ученик, что попытался сбежать, чтобы сообщить о происходящем в секте, — продолжает рассказчик. — Его казнили.

Аура девушки вспыхивает, как облитая горючим маслом сосна.

— Я лично сравняю с землёй это прогнившее место! — она сжимает кулаки, кулаки так сильно, что костяшки белеют.

Ки вокруг неё пульсирует, почти осязаемая в своей интенсивности.

— Постой, — я хватаю её за руку, когда она пытается встать, и обращаюсь к Ёнэ. — Ты уверен, что его звали именно так?

Он думает несколько мгновений, обхватив голову руками.

— Увы. Его знала вся секта. Он считался одним из самых многообещающих адептов. И после того разговора я больше его не видел, — вспоминает Ёнэ.

— Пусти, Кай! — пытается вырваться Каору. — Я убью эту тварь! Убью! Богами клянусь! Даже если это будет последним, что я сделаю, я вырву сердце патриарха голыми руками. Рыба гниёт с головы, а значит, пора эту голову отсечь!

Колебания её ауры становятся злее, позволяя без труда считать намерения девушки.

— Спасибо, Ёнэ, — отрывисто бросаю я, — тебе пора. Живее!

Парень поспешно убегает, оставив нас наедине.

Каору вырывается и хочет последовать за ним. Я оплетаю её ноги древесной техникой.

— Ты же понимаешь, что это самоубийство! Остановись.

Огненная техника вспыхивает вокруг её тела, сжигая побеги. Жар опаляет мне лицо.

— Мне плевать, Кай! Я уже давно осознавала, что это место прогнило, но до последнего надеялась, что интуиция подводит меня. Что сердце врёт! Мой брат мёртв! Тебе этого не понять, — резким движением она сжигает новые ростки. — Если хочешь остановить, тебе придётся убить меня!

Насколько Наоки терпеливая, спокойная и текучая, как вода, настолько же Каору вспыльчивая и темпераментная.

— Ты совершаешь ошибку, — бесстрастно отвечаю я. — Действуя на эмоциях, победы не добиться.

Каору бросается на меня с кулаками. Уклоняюсь от быстрых, но беспорядочных ударов, продолжая говорить с ней негромко и спокойно, будто мы сидим на крыльце, а не машем ногами.

— Тебе не понять этого! — ярится напарница. — Этот хрыч должен ответить за всё. Должен!

Покрыв руки Крепче Камня, чтобы защититься от огня, наношу несколько точных ударов по её акупунктурным точкам. Ноги Каору заплетаются, а через миг она обездвижена Оплетающим Побегом. Подхватываю обмякшую девушку и крепко обнимаю.

— Его нет! Его нет!.. Больше нет… — маска ярости слетает с неё, и в голосе Каору прорываются истинные эмоции.

Слёзы струятся по её лицу, капая мне на грудь. Она бьёт кулаком по земле раз за разом, заставляя камешки подскакивать.

— Прошу, успокойся, — шепчу я, и глажу её по голове. — Сейчас твоя затея не больше, чем бессмысленное самоубийство. Оно не поможет отомстить за брата.

— Кай, тебе не понять! Я… Это всё моя вина. Брат отправился сюда, спасая мою жизнь. Он сделал этот выбор сам, чтобы спасти меня! Я несу этот груз всю свою жизнь. Понимаю, что каждый новый день куплен для меня свободой родного человека. Ты хоть знаешь, каково это⁈ — она поднимает глаза, внутри которых, готов поспорить, искрятся молнии.

— И ты думаешь, это выход? — терпеливо отвечаю я. — Хочешь отомстить, отомсти! Спланируй, тщательно продумай и нанеси выверенный удар! Добейся того, чтобы враг бессильно корчился на земле, зная, что никак не может тебе помешать. Но для этого нужна холодная голова. Слышишь? Ледяная, как склоны этих гор. Нам надо действовать разумно и осторожно, если хотим остановить творящуюся здесь чертовщину, — шепчу ей на ухо.

Слёзы душат девушку, не давая вымолвить ни слова. Я развеиваю побеги, сдерживающие её, и она обмякает в моих руках.

— Диань… Я не видела брата уже много лет… И теперь не увижу никогда! Если бы ты только мог меня понять.

Отстранившись, Каору понуро смотрит в землю.

— Я тебя прекрасно понимаю, — искренно отзываюсь я. — И в знак своего доверия открою тебе правду, которую не знает никто в этой секте. Взгляни на меня, — я снимаю иллюзорный покров со своего лица.

Девушка вскидывает на меня глаза и столбенеет.

— Ты!.. Ты… — слова застревают в её горле. — Я уже видела это лицо. Ты же Рен из Лесных Холмов. Тебя ищет вся империя! Что здесь забыл⁈

— У меня есть свои причины, также, как и у тебя. Теперь веришь мне? — с усилием я возвращаю себе облик Кая.

Поддержание техники в таком состоянии требует слишком много энергии.

Каору садится рядом прямо на землю и упирает локти в колени. Её глаза покраснели, но в них уже нет прежнего безумия. Девичий голос, тихий, наполненный грустью, которая никогда не уйдёт полностью, звучит в тишине:

— Ты прав. Прости. Я не могла сдержаться. Мысль о том, что я никогда больше не обниму брата… Я просто умру, если сейчас отправлюсь к патриарху, — хрипло признаёт она.