– И почему ты так решил?

– Я неправ?

Люцифер внезапно усмехается, при этом взгляд у него остается абсолютно пустым и ужасающим, как будто я смотрю в глаза ядовитой кобре, способной в любой момент убить. Дьявол наклоняет голову, отчего половина его лица тонет во мраке.

– Ты хочешь что-то взамен.

– Я хочу выбраться из логова ловари живым вместе со своим другом Джейсоном.

– Тебе не страшно? – Люцифер исчезает, а затем вдруг возникает прямо передо мной. – Не страшно, что я, допустим, перережу тебе горло.

– Дьявол любит сделки. – Я не узнаю свой голос. Сжимаю кулаки, но ноги дрожат. Я трус! Впервые я чувствую себя трусом. Что еще сказать? Слов больше нет. Он пронзает меня презрительным взглядом, а я корчусь под ним, как загнанная в угол мышь.

– Ты рискуешь, Мэттью.

– Пожалуй, выбора-то у меня нет.

– Пришел просить помощи у того, кто отнял у тебя любимую… – Лицо Люцифера искажает широкая улыбка, от которой леденеет кровь. Он порывисто придвигается ко мне, втягивает запах моего страха и облизывает губы. – Люблю беспомощность. Но меня всегда удивляло, как можно быть трусливым и жестоким одновременно, ведь жестокость требует огромной смелости.

– Жестокость?

– О да! Ты собираешься обменять свою жизнь и жизнь своего друга на жизни сотни человек! – Дьявол сверкает алыми глазами и резко отстраняется. – Мы слишком похожи, я не лишу жизни своего последователя. Я ценю твою преданность и позволю вам уйти.

Застываю. Что он сказал? Он согласился?

Дьявол стремительно отходит от меня, потирает ладони и кривит губы:

– Можете остаться послушать.

– Послушать что?

– Музыку. Музыку человеческих криков и стонов. Знаешь, как усладит слух аллегро бьющей фонтаном крови, вырывающейся из разодранных людских глоток?

Я ничего не отвечаю, просто качаю головой, но не вижу и толики разочарования в кровавых глазах отца Лжи. Он лишь презрительно улыбается:

– Запомни, кто тебя спас, Мэттью!

Дьявол щелкает пальцами, мебель разом валится на пол, разносится громкий треск, а затем комнату наполняет мертвая тишина. Джейсон растерянно смотрит на меня, потом на дверь, больше не трещащую под жесткими ударами, и шепчет:

– Не может быть.

– Идем!

Хромая, еле таща ноги, я выхожу, стараясь не глядеть по сторонам и ни о чем не думать. Я иду вперед и не останавливаю взгляд на горах трупов и на разукрашенных кровью стенах, стараясь не вдыхать соленый запах смерти. Несусь дальше и дальше, не оглядываясь и не останавливаясь ни на мгновение.

Я сделал то, что должен был. Это враги. Все они. Я должен был. Однако эти вроде бы правильные мысли не избавляют от ядовитого и колючего чувства в груди, которое так и норовит разрезать на части легкие. Меня своим последователем назвал сам Дьявол, я даже глазом не моргнул, когда он согласился убить сотни людей по моей подсказке.

Джейсон решил умереть со мной. А я предпочел жить, невзирая ни на что.

Я хочу жить. Мне рано умирать. Но жизнь ли это? Боюсь, моя душа с каждым днем становится все прозрачнее, и вскоре от нее не останется и следа.

Глава 5

Поблажки

Мы въезжаем в Астерию. За окном мелькают зеленые деревья, затем показываются пики первой церкви, построенной задолго до моего рождения. Я трогаю пальцами ссадины на шее и замечаю, что Джейсон держится рукой за окровавленную рубашку.

– Он сильно задел тебя.

– Жить буду. А ты как? Видок у тебя не очень. – Мужчина кривит губы, но на этот раз я почему-то улыбаюсь ему в ответ: – Ничего, Мэтт, скоро ты привыкнешь.

– Может, поговорим о чем-то другом?

– О чем, например?

– Джейдан Соннер… Кажется, именно так тебя назвал ловари.

– Что ж, у меня ведь была жизнь до того, как я стал тем, кем стал, мальчик.

– Видимо, она была паршивой, раз ты сменил имя.

– Да нет, вполне обычной. Просто потом заболела моя сестра, и все изменилось.

Когда речь заходит о болезнях, которые забирают жизни тех, кто нам дорог, у меня темнеет перед глазами. Я сразу вспоминаю мать. Вспоминаю, как она боролась с раком, как проиграла. Я ненавижу эти мысли, но они не уходят.

Они живут во мне, они питаются мной.

– Я пытался отыскать способ ее спасти и наткнулся на ведьм, на этот мир. – Джейсон достает окровавленными пальцами сигарету, а я сосредоточенно наблюдаю за ним, удивленный, что он вдруг решил открыть мне свою тайну. – Не могу сказать, что этот мир пришелся мне по вкусу, я даже испугался, но у меня не было выбора. Я хотел помочь сестре и совсем не думал о неприятностях, что меня поджидают.

– И как? Помог?

– Нет, она умерла.

Терять близких трудно. Я знаю об этом не понаслышке, и мне кажется, что я буду полным кретином, если скажу что-то вроде: мне жаль или крепись. Все это лажа, не делают слова легче, только сильнее раздирают на куски.

– Паршиво, – отзываюсь я, отвернувшись, и слышу, как Джейсон усмехается:

– Знаешь, а я ведь хотел спасти ее, но в итоге наткнулся на ведьму, которая прокляла меня и сделала таким. – Напарник сбавляет на повороте скорость. – Отстойный был год.

– Тебя прокляли? Но я думал, что…

– Мир нечисти совсем не такой, каким его рисуют в книгах. Никто меня не кусал.

– Выходит, все дело в заклинании?

– В заклинании и очень злой ведьме. Я стараюсь не вспоминать о том времени, ведь я уже давно не Джейдан. И, Мэтт, я не хочу, чтобы кто-то узнал об этом, понял? – Джейсон глядит на меня и неожиданно кажется мне непривычно уязвленным.

Он сжимает сбитыми пальцами руль, а я задумчиво киваю.

– Я не из болтливых, Джейсон.

– Отлично.

Я смотрю в окно, голова кружится, понятия не имею почему: я проголодался или не выспался. А может, у меня черепно-мозговая травма и я умираю?

– Ты не спросил меня, что я увидел, – бросаю я, сменив тему.

– Решил, лучше ты не станешь повторяться и поделишься впечатлениями сразу в доме Монфор. Хочешь обсудить это сейчас?

– Нет, ты прав.

– А ты спас нас сегодня, – говорит Джейсон, когда мы проносимся мимо школьных ворот, и косится на меня: – Отлично поработал.

– Отлично, – эхом повторяю я, игнорируя мысли о том, что ради нашего спасения я пожертвовал десятком незнакомых человек. А ведь среди них вполне могли находиться дети, женщины. Да, так и было. Но я наплевал на это.

Я натворил так много плохого. Натворил, не соображая, не понимая до конца, что делаю. Мне становится страшно, что однажды, взглянув в зеркало, я себя