столицы. Однако пока он маневрировал под Москвой, с южных рубежей успело возвратиться войско Василия Шуйского и под угрозой оказались дороги в Северскую землю и Литву. Гетман Ружинский снова поспешил в Тушино. Здесь, на высотах между реками Москвой и Сходней, он начал строить укрепленный лагерь. Вокруг лагеря были выкопаны рвы, насыпаны земляные валы. Активных действий Ружинский пока не предпринимал, поджидая отряды пана Лисовского, которые двигались из-под Волхова через Михайлов, Зарайск и Коломну. Лисовский вел с собой до 30 тыс. «литовских и украинных людей». С его прибытием Москва оказалась бы в кольце блокады.

Но на этот раз обходный маневр не удался. Навстречу Лисовскому вышла рать воеводы Куракина, отличившегося в сражении под Волховом. Битва на берегу Москвы-реки, у Медвежьего Брода, продолжалась весь день. Войско Лисовского было рассеяно, он потерял почти всю артиллерию. Остатки «полевых воров» бежали в Тушино. План блокады Москвы с юга и востока провалился, под контролем воеводы Куракина осталась Московско-Коломенская дорога, а в самой Коломне был поставлен сильный гарнизон. Впоследствии поляки неоднократно пытались отбить Коломну, но неудачно.

Между тем Москва готовилась к обороне. Руководство войском царь Василий Шуйский взял лично на себя. Неудачливый царский брат Дмитрий не был даже включен в список воевод; не получили назначений и другие воеводы, проигравшие сражение под Волховом. Впервые воеводой большого полка стал другой родственник царя, молодой князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский.

Какими силами располагал Василий Шуйский для обороны столицы, точно сказать трудно. По подсчетам военных историков, Москву в 1608 г. защищали максимум 30–35 тыс. человек: отборный «царский полк», стрельцы, многочисленный «наряд», служилые люди из Новгорода, Пскова и других северных городов и южных уездов, казанские и мещерские мурзы со своей легкой конницей, вооруженные горожане. Как показали дальнейшие события, этих сил было достаточно не только для обороны городских укреплений, но и для активных боевых действий на ближних подступах к столице.

9 июня «царик» и гетман Ружинский обосновались в Тушине, а на следующий день русские полки вышли из города, «шатры поставиша» на Ходынке. 14 июня «государев полк» встал на Ваганькове, на берегу речки Пресни, в 2 верстах от Москвы. Царь Василий Шуйский явно не хотел подпускать интервентов к городским стенам. Начались стычки сторожевых отрядов. «Бои были частые», – замечает летописец. В результате тушинцы отступили к своему лагерю под прикрытие укреплений.

25 июня 1608 г. гетман Ружинский предпринял отчаянную попытку решить исход войны в «поле» одним внезапным ударом. Тушинцы вышли из лагеря до рассвета, обрушились на русские полки, ночевавшие в шатрах на Ходынке, смяли их и гнали до самого Ваганькова. Но здесь им пришлось остановиться. Соединившись с «государевым полком», отступавшие ратники перешли в контратаку.

Обе стороны понесли тяжелые потери в этом сражении, но, пожалуй, в большем проигрыше оказались тушинцы. Рухнули их надежды на быстрое взятие Москвы.

Активные действия под Москвой временно прекратились.

Из Польши и Литвы в Тушино непрерывно прибывали подкрепления.

Сведения об общей численности интервентов весьма разноречивы: цифры колеблются от 48 тыс. «хорошего войска» (по подсчетам офицеров Российского Генерального штаба) до 100 тыс. (данные Буссова; пана Мархоцкого – участника событий).

Польско-литовские шляхетские отряды составляли не только самую значительную, но и наиболее боеспособную часть армии тушинцев, главной ударной силой которой являлись польские гусары и пятигорцы[8]. Натиск панцирной конницы был сокрушительным для легковооруженных дворянских отрядов, не привыкших воевать в плотных боевых порядках. Большой устойчивостью в полевых сражениях отличалась и наемная пехота тушинцев, состоявшая из хорошо вооруженных профессиональных воинов. Русских тушинцев интервенты использовали для сторожевой и гарнизонной службы, при обозах, а дворян и стрельцов просто включали в свои отряды, где они обычно играли вспомогательную роль. Из русских сторонников самозванца самостоятельной боевой единицей были только донские казаки под командованием атамана Заруцкого. Общее же руководство военными действиями осуществляли гетманы Роман Ружинский и Ян Сапега, которые мало считались с «цариком».

Следует учитывать также, что интервентам и самозванцу противостоял крайне непопулярный в стране и несостоятельный как военный руководитель Василий Шуйский. Не отличались полководческими способностями и его ближайшие родственники. О царском брате Дмитрии Шуйском, виновнике поражения под Волховом, уже упоминалось. В сентябре 1608 г. 15-тысячное войско, посланное царем против гетмана Яна Сапеги, возглавил Иван Шуйский. Под деревней Рахманцевой, по дороге к Троице-Сергиеву монастырю, он тоже был разбит наголову. Это поражение имело не только чисто военные, но и политические последствия: авторитет «боярского царя» был окончательно подорван, от него начали «отъезжать» служилые люди. Началось бегство служилых людей и из Москвы.

Тем временем тушинцы, почти не встречая сопротивления, приступили к планомерной оккупации центральных, замосковных и северных уездов. Ян Сапега осадил Троице-Сергиев монастырь, Лисовский направился к Владимиру и Суздалю, а затем – к богатым поволжским городам. Ружинский остался в Тушине – продолжать осаду Москвы.

Царь Василий Шуйский оказался, по словам современника, подобным «орлу бесперу, без клюва и когтей». Власть его, по существу, ограничивалась стенами Москвы, помешать интервентам оккупировать страну он был бессилен, тем более что многие города переходили на сторону «царя Дмитрия» без боя. В Москве царила атмосфера уныния и безнадежности.

Оставалось одно – искать военной помощи на стороне.

Еще в 1607 г. шведский король Карл IX, враждовавший с польским королем, предлагал свое войско русскому царю. Тогда это предложение было отклонено, но теперь в шведской помощи Василий Шуйский увидел единственную возможность спасти свой престол. Решение царя – просить помощи у шведов – было поддержано Боярской думой, и в Москве начали срочно собирать посольство.

«Из всяких чинов мужей урядных» было включено в состав посольства 40 человек, среди них – опытные воеводы и дипломаты: стольник Семен Васильевич Головин, дворяне Корнило Чеглоков, Семен Коробьин, Яков Дашков, дьяк Сыдывной Васильев. Для охраны было выделено около 200 всадников из «государевых служилых людей».

Посольство возглавил племянник царя князь Михаил Васильевич Скопин-Шуйский. В это время ему было немногим более 20 лет, но он уже успел приобрести известность храброго воеводы. Между тем никакого дипломатического опыта молодой князь не имел. Этот выбор объясняется, пожалуй, тем, что царь не доверял даже своим ближайшим помощникам: измены бояр, переходивших к «тушинскому вору», заставляли его быть осторожным. Михаил Скопин-Шуйский был хоть и дальним, но родственником царя.

Возможно и более глубокое объяснение. Переговоры со шведским правительством – не единственное и даже не главное поручение Михаила Скопина-Шуйского. Молодой воевода должен был организовать и возглавить оборону всего Русского Севера от интервентов, а затем, присоединив к своему войску шведов, идти на выручку осажденной Москве. Именно так сформулировано поручение Скопину-Шуйскому в разрядной книге.

Для переговоров со шведами