Я развернулась и быстро пошла прочь по коридору, не потрудившись что-либо ему объяснить. А зачем? Хватит того, что он уже успел увидеть. Если он ещё и услышит от меня что-нибудь бессвязное, станет только хуже. Я почти бежала, чувствуя на затылке его пристальный взгляд, догнавший меня, подобно пуле, и медленно сверливший мою черепную коробку. На вахте пришлось замедлить шаг, чтобы не вызвать у охраны подозрений. И только когда я буквально вывалилась из центрального входа, пришло долгожданное облегчение.

Словно рыба на берегу, я хватала ртом воздух и никак не могла надышаться. Свежий и прохладный, он быстро наполнил лёгкие, разнёсся по телу и успокоил бешено носившиеся мысли. Внутри зародилось чувство, словно я страдала клаустрофобией и, наконец, смогла вырваться из давящего, тесного пространства. Но теперь, оглядев окрестности трезвым взглядом, я поняла, что идти мне было некуда. За главными воротами начинался ряд серых, однообразных жилых домов и зияли пустыри, а чтобы попасть на территорию для прогулок, нужно было вернуться и пройти через всё здание. Но идти обратно в больницу совершенно не хотелось. Поэтому, сообразив, что была обречена мёрзнуть до окончания родительского свидания, я направилась к машине и просто уселась на капот. Теперь можно было отдышаться и поразмыслить. И скорее всего, заниматься этим придётся долго, ведь я не знала сколько продлится ожидание отцовского возвращения.

В кармане ветровки неожиданно завибрировал телефон, и из его динамика полилась знакомая мелодия, заставившая улыбнуться.

—Привет!— выдохнула я, приняв вызов.

—Привет, соня! Ты ещё валяяяяяяешься?— Ваня зевнул на другом конце.

—Нет, я уже в больнице. А вот ты, похоже, ещё спишь.

—В больнице?— его голос изменился, став серьёзным и даже обеспокоенным.— Что-то случилось?

—Ничего,— я усмехнулась.— Просто мы с отцом поехали к маме. Сегодня у него, наконец, появилось свободное время.

—Мы же вчера к ней ездили,— удивился Ваня.

—Ну, да.

—Тогда зачем ты сегодня поехала? Выспалась бы лучше.

—Сама не знаю, зачем,— снова усмехнулась я.— По правде говоря, торчу сейчас на улице и мёрзну.

—Одна?

—Одна. Папа ещё у мамы. Они разговаривают, а я ушла.

—У тебя всё нормально? Ты какая-то расстроенная.

—Просто почувствовала себя неуютно… Я потом тебе расскажу.

—Хорошо…— протянул он.— Чем планируешь заниматься? Конечно, после того, как оттаешь.

—Не знаю пока. Ещё не думала…

—Может, приедешь ко мне? Родители в отъезде, так что квартира полностью в нашем распоряжении. Будем вместе ничего не делать или можем в кино сходить, если ты не уснешь где-нибудь по дороге.

От его шутливого тона на душе немного потеплело, хотя снаружи меня уже начинал бить озноб.

—Почему бы и нет? Я приеду! Попрошу папу закинуть меня на обратном пути. Если смогу двигаться, поскольку нижняя моя половина уже замёрзла!

—Ну, тогда я тебя жду! Ставлю чайник и готовлю тазик! Буду тебя отогревать!

—Ладно, до встречи!

Ваня отключился, а я ещё с минуту смотрела на погасший экран телефона, глупо улыбаясь.

Сейчас я абсолютно не понимала, зачем думала с ним расстаться. Никто в целом мире не смог бы меня так любить и так поддерживать, как любил и поддерживал он. Никто не стал бы так возиться со мной, как возился он, стараясь помочь всеми возможными способами.

А что же я? С моей стороны это была настоящая любовь или поиск комфортного существования? У меня была его забота, а что было у него? Мои глупые мысли? Моё вечно плохое настроение? Достаточно ли я любила его, чтобы избавить от лишних переживаний? Может, он стал бы намного счастливее без меня?..

—Вот ты где!

Я чуть не выронила телефон от неожиданности.

Однако папа приблизился не так уж и незаметно. Было видно, что он спешил: грудь сильно вздымалась, из горла вырывался еле слышный хрип, а топот от тяжёлой поступи, в данном случае почти бега, наверное, разносился по всей округе. Просто я, как всегда, ничего не слышала…

—До тебя не дозвониться!— воскликнул он, немного отдышавшись.— Я тебя по всей больнице ищу! Хорошо, что увидел в окно!

—Ты меня напугал!— честно призналась я, проверяя вызовы на сотовом.

Действительно, три пропущенных…

—Прости, не хотел. Залезай в машину, ты, наверное, замёрзла…

Как только папа щёлкнул сигнализацией, я быстро прыгнула на переднее сидение. Он же ввалился в машину грузно и не спеша, словно медведь в берлогу, и сразу включил печку. Меня всё ещё бил озноб, но я испытала огромное облегчение оттого, что, наконец, оказалась в тепле. Мышцы постепенно расслабились, и я перестала дрожать. А когда и машина немного прогрелась, мы тронулись с места и медленно отъехали от угрюмого здания больницы.

—Согрелась?

—Да. Теперь гораздо лучше,— ответила я и блаженно расползлась по сидению.

—Зачем вышла на улицу?— озадаченно спросил отец.— Подождала бы меня в холле, в тепле.

Он сосредоточился на дороге и всё же изредка поглядывал в мою сторону. А я поспешно отвернулась и сделала вид, что увлечена разглядыванием домов за окном, поскольку мне, в который раз, приходилось врать.

—Захотелось подышать воздухом,— задумчиво ответила я.— Эти стены… Давят.

—Я тебя понимаю,— он криво усмехнулся.— Мне тоже в больнице становится не по себе.

—Это точно…

«Хорошо, хоть не мне одной…» — добавила я мысленно.

—А если бы я задержался?— спросил отец.

—Подождала бы,— я пожала плечами.— А когда совсем окоченела, вернулась бы в больницу… Как вы поговорили с мамой?— спросила я уже со вздохом.

—Спокойно,— папа тоже вздохнул.— Анатолий Сергеевич рассказал мне о вчерашнем. Что Варя сильно кричала и пол больницы поставила на уши… Почему ты ничего не сказала?

—Ну…— я запнулась.— Вчера мы с тобой не особо-то разговаривали… А мама просто немного перенервничала.

—Что она тебе наговорила?

—Ничего конкретного…— уклончиво ответила я и с опаской на него посмотрела.

Не хотелось врать родному отцу, но не хотелось и пересказывать наш с мамой диалог. Папа не должен был ничего знать и из-за данного мною обещания, и из-за маминого здоровья. Этот бред ему не стоило слышать.

—Так, бессвязные глупости,— добавила я через несколько секунд.

—От которых случился срыв?— серьёзным тоном спросил отец, стараясь выудить из меня необходимую информацию, что уже походило на допрос.

—Я не психиатр, пап,— попыталась я отшутиться.— Разве Лазаревский тебе не объяснил? Попытай лучше его, я в этом ничего не понимаю. Для меня её слова были просто глупостями на нервной почве.