этим связан Т. Р.?

– Одним из основателей «Бразос Сульфур» был Карл Шмидт, его прадед. Нефтью он тоже занимался. От него Т. Р. и получил свое имя. Карл был поклонником Теодора Рузвельта. И сына – дедушку доктора Шмидта – назвал в его честь.

– Ну хорошо, – сказала Саския, – допустим, это объясняет, как все начиналось больше ста лет назад. Но почему сейчас я встречаю слово «Бразос» в финансовых отчетах? Не припоминаю никаких инвестиций в добычу серы.

Виллем кивнул.

– Однако, несомненно, припоминаете – простите за столь очевидное замечание, – что ваша семья инвестировала средства в «Ройял Датч Шелл» с самого начала ее существования.

– Да, случалось об этом слышать, – сухо заметила Саския.

Виллем снова кивнул.

– Если вы проследите историю «Бразос Сульфур» в течение двадцатого века, то увидите, что эта компания постоянно расширялась: приобретала другие богатые серой территории в районе Мексиканского залива, а также занималась другими минералами. Марганцем, никелем, калием. Каолином – эта разновидность глины используется для изготовления красителей и лечения диареи. Как видите, производство не особенно гламурное.

– А как используют серу?

– В производстве автомобильных шин и удобрений.

– В самом деле, гламура маловато.

– Компания изменила название на «Бразос Майнинг». И стала открывать дочерние отделения повсюду, где есть интересующие их минералы. Где они только не работали: и на Кубе, и в Конго, и в Индонезии…

– А-а, – проговорила Саския, – теперь начинаю понимать!

– Как и многие другие западные компании, после войны они оказались вытеснены из бывших колоний. Кастро выгнал их с Кубы, и так далее. Но у них остались, если можно так выразиться, щупальца – свои люди в советах директоров нефтяных компаний. И связи с очень серьезными семьями из высшего круга: Рокфеллерами, Бушами и так далее. В 1960-х годах, как раз после того, как их выставили с Кубы и из Конго, до них дошел слух, что некий геолог, наш соотечественник, взошел на высочайшую вершину Новой Гвинеи – на бывшей голландской половине острова – и обнаружил там огромное месторождение руд. В основном меди. Но где медь, там часто встречается и золото. Объемы были невероятные, доступность тоже. Руда просто лежала на земле, видимая невооруженным глазом.

– В одном из самых труднодоступных мест мира! – возразила Саския.

Виллем кивнул.

– Да, и на страшной высоте. Добраться туда без связей и без знания местных условий и думать было нечего. Поэтому «Бразос Майнинг» провели переговоры с «Ройял Датч Шелл» – едва ли стоит уточнять, что о ведении бизнеса в нидерландской части Ост-Индии «Шелл» знали всё, – и создали совместное предприятие, «Бразос РоДаШ», которое начало разрабатывать…

– …крупнейший в мире открытый рудник на вершине горы, окруженный новогвинейскими джунглями! – закончила Саския. Теперь-то она поняла, о чем речь! Месторождение славилось и своим богатством, и тем, что вокруг него шли нескончаемые политические дрязги.

– Вот именно.

– И часть ее принадлежит мне!

Виллем кивнул.

– С тех пор как вы достигли возраста, позволяющего управлять своей собственностью, в каждом отчете о состоянии ваших финансовых дел вы встречаете название «Бразос РоДаШ».

– Ну и как у них идут дела? – поинтересовалась Саския.

Хотела, чтобы вопрос прозвучал шутливо, но не вышло. Попыталась подмигнуть, но Виллем не улыбнулся, и Саския заподозрила, что выглядело это так, словно она смаргивает пот с ресниц. М-да, над способностью излучать веселье и сыпать шутками ей еще предстоит поработать. Возможно, проблема в том, что на самом деле ей сейчас совсем не весело.

– Не стану влезать в политику, это ваша область… – осторожно начал Виллем.

– Вы про территориальные споры – Индонезия, Западное Папуа и все это?

Он кивнул.

– Но рост экономики азиатских стран создал фантастическую потребность в меди, так что за короткое время «Бразос РоДаШ» увеличила свою стоимость впятеро. Недавно, как вам известно, в Папуа снова начались проблемы, и добыча меди несколько снизилась.

– Но… если вернуться к нашим нынешним делам… Т. Р. Шмидт – тоже инвестор «Бразос РоДаШ»?

– Он там родился.

– В Новой Гвинее?!

И снова Виллем кивнул.

– Доктор Шмидт унаследовал значительную долю акций компании через трастовый фонд, основанный в 1970-х его дедом. Свою сеть ресторанов и бензоколонок он создал именно на волне успеха «Бразос РоДаШ», когда взлетели цены на медь.

Задумчиво глядя на реку, Саския переваривала эту информацию.

– А я наивно думала, что он местный техасский нефтяник!

– Так и есть, – заметил Виллем, – просто техасские нефтяники за вторую половину двадцатого века разбрелись по всему свету.

– Покорили даже горы в Новой Гвинее!

Виллем кивнул и откинулся на спинку складного стула, переменой позы намекая на смену темы.

– Кстати, об Индонезии и о белых, которые там оказались. Если вы в самом деле намерены плыть в Хьюстон этим путем…

– Намерена, – подтвердила она. – Если что, всегда можно изменить планы, верно? Шоссе и гостиницы от нас всего в нескольких минутах езды.

– Гостиницы сейчас переполнены. А шоссе ведут только в одном направлении – не туда, куда нам нужно.

– Пусть так, но что остается? Нас застигло стихийное бедствие. Домой вернуться не можем. А в Хьюстоне делать нечего, пока не кончится шторм.

– В таком случае я попрошу разрешения покинуть вас и навестить отца.

– Пожалуйста! Только как у него с погодой?

– Вчера шел дождь, сегодня ясно. Если я уеду немедленно и проведу за рулем ночь, то поспею к завтраку.

– Напишу ему записку, – предложила Саския и потянулась за бумагой с королевской монограммой; стопку такой бумаги Виллем заказал для нее в «Стаплз».

– Благодарю вас, Uwe Maj… – Виллем умолк на полуслове, а затем с усилием поправил себя: – Саския. Он будет весьма польщен.

Дед Виллема, Йоханнес Кастелейн, был инженером-нефтяником. В 1930 году «Шелл» отправила его за море – в края, в то время носившие название Голландской Ост-Индии. Его новым местом жительства стал портовый город в Восточной Яве. Там имелось довольно большое сообщество экспатов и школа, в которую местные датчане, а также иноземное население разных рас – например, китайские торговцы – отправляли своих детей. Йоханнес встретил и полюбил Грету, учительницу в этой школе, и женился на ней. Вскоре у них родилось трое детей: мальчик Рюд – в 1932-м, девочка Мина – в 1934-м, и в 1937-м – Хендрик, отец Виллема.

В 1940 году, когда Нидерланды оказались под властью Гитлера, контакты между Голландской Ост-Индией и метрополией прервались. В 1942 году голландцы сдали Ост-Индию Японии. Все, кто служил в армии, попали в плен: им пришлось очень нелегко – например, пленных направили на принудительные работы по строительству железной дороги, о котором впоследствии сняли «Мост через реку Квай». Взрослых гражданских рассортировали по полу и процентам кровей. Йоханнес был тоток