– Да, – буркнул в трубку.

– Ты что, спишь?! Утро какое, ты видел?

– Бык? – зевнул Кравец.

– Ага! Что? Не узнал?! Мы собираемся погонять на лыжах. Пухляк невероятный. Дуй за Мариам с Левоном, и к нам. Возражения не принимаются.

– Я думал, вы после вчерашнего будете отсыпаться как минимум до обеда.

– Еще чего! Ну, все, ждем. Сбор у нас. Мариам знает, куда ехать.

В трубке послышались гудки. Женя пожал плечами. Постельное перестилать было некогда, он набросил сверху одеяло и поплелся в душ. Помылся, оделся. Одежды он много не брал. И уж, конечно, не брал той, что подошла бы для катания на лыжах. Поскольку на побережье было уже тепло, куртку и шапку он надевать не стал. Перекинул ту через руку и пошел по знакомому адресу. Толкнул калитку. Нырнул под виноградную арку. Постучал…

– Ж-женя? А ты что тут… Я же предупреждала! – Мариам затравленно оглянулась через плечо. Кравец поморщился. Быть чьей-то грязной тайной оказалось так… гадко. Тут же по-детски захотелось выкинуть какой-нибудь фокус. Взять ее и поцеловать, например. В до сих пор припухшие от его стараний губы.

– Я от Быка. Он что, не звонил?

– Ромка? Нет. – Мариам покачала головой и переступила с ноги на ногу. В домашнем платье длиной до колен и в вязаных носочках она  выглядела… дьявольски притягательно.

– Так я войду?

– Д-да, конечно. А что случилось?

– Нас приглашают покататься на лыжах. Отказы не принимаются. Последний пухляк грех пропустить.

– Здрасте! – пробасил голос за спиной.

– Здрасте. – Кравец обернулся. Левон стоял на пороге кухни с зажатым хачапури в руке.

– Левон, сынок, познакомься. Это – Евгений Кравец. Мой одноклассник. Тот, что уехал в Америку, помнишь, я тебе рассказывала? Жень, это мой сын.

Максимально нелепая ситуация. Кравец не представлял, как общаться с детьми. Да и не был сын Мариам похож на ребенка. Глядя на нее, такую маленькую, ладненькую, и его, такого огромного, было непонятно, как она вообще родила? Это возможно?

– Круто! Вы программер?!

– Стартапер, – поправил Кравец. Потому что второе включало в себя намного больше, чем просто навыки программирования.

– Круто, – повторил Левон. – Компьютеры – это круто.

– Не тогда, когда ты в них сидишь день и ночь! – включила строгую мамочку Мариам.

Черт возьми! У него все же не укладывалось в голове, что она может быть чьей-то матерью! Матерью… Это ж надо. Он ее совсем малышкой помнил. С тугими косичками на плечах. И пушком вокруг лица, который завивался в спиральки, когда Мариам потела.

– А я не сижу! – буркнул Левон для порядка. А потом подмигнул Кравцу, наверняка решив, что нашел в его лице союзника. Тогда как Женя не спешил вставать на сторону пацана и тем самым ставить под вопрос методы воспитания его матери. Злить Мариам ему не хотелось. Целовать, гнуть, покрывать… да. Но не злить.

– Бык велел нам поторапливаться, – напомнил Женя.

– Я не знаю. У меня сегодня один выходной. На него намечено столько планов…

Неожиданно на помощь Кравцу пришел Левон.

– Это все можно сделать когда угодно. А снега больше не будет! Ну, ма-ам…

Если ему, Жене Кравцу, Мариам могла запросто отказать, то ее великовозрастный сынок, похоже, вил из матери веревки.

– Ладно. Но сначала завтрак! Ты голодный? – взгляд Мариам остановился на Жене. О, да. Он был очень, очень голоден. И если бы они были одни… – Я испекла хачапури.

Они прошли на кухню. Здесь с его последнего визита ничего не поменялось – вдруг понял Кравец. Если только обои. А так – и добротная кухонная стенка, и овальный обеденный стол под абажуром – все, как в детстве. Только вместо тети Лали по кухне хлопочет ее дочь – Мариам.  Какой же она все-таки… стала.

Левон ухмыльнулся.

– Что? – вздернул бровь Кравец.

– Ты, как все, – фыркнул парень.

– Как все?

– Ну, да. На маму пялишься. Красивая она у меня, правда? – Мариам как раз вышла из кухни, чтобы что-то принести из кладовой.

– Да. Действительно, – сухо заметил Женя, размышляя про себя – это ж кто эти «все», которые на нее пялятся?

– Красивее голливудских звезд? Ты ж их видел?

– Кого? – Женя не на шутку тупил.

– Ну, я не знаю. Какую-нибудь Марго Робби…

– Да, как-то было дело. Мы на одной вечеринке встречались.

– Ма! Ты прикинь, Женя с Марго Робби встречался! Вот круто…

– Действительно. Ты поел? Тогда собирайся. Твой борд в гараже? Сам в багажник брось, ага?

Мариам как будто занервничала. А Женя никак не мог взять в толк, что стало тому причиной.

– А самой поесть? – вместо этого спросил он.

– Я не голодна. Ты в этом собрался кататься на лыжах?

– Ничего другого у меня нет.

– Я тебе найду что-нибудь у Левона.

И самое интересное ведь, что барахло ее сына на него, взрослого мужика, действительно будет как раз. Было в этом что-то противоестественное.

– Постой… Погоди.

– Ч-что ты делаешь? – возмутилась Мариам.

– Целую тебя. Все утро хотел.

– Ты с ума сошел?! Нас может… – не договорила. Потому что он не дал! Накрыл ее губы своими, толкнулся языком в рот. Черте что. Наваждение. Какие там голливудские звезды? Они же и рядом… и близко не…  Не такие сладкие, не такие отзывчивые. Вон, он только коснулся, а она стонет. И трется о него кошкой.

В глубине дома хлопнула дверь. Мариам отскочила от него. Черные глаза затуманены, и оттого как будто даже светлей.

– Жень… – и эти нотки в голосе. Вроде бы строгие, но и в то же время просительные. Тает девочка. Тает! То, что нужно. И для дела. И для души. – Нельзя здесь!

– А там? Мы там сможем уединиться?

– Где?! На спуске?!

Кравец представил их обоих посреди трассы со спущенными штанами и ухмыльнулся. Кто бы сказал, что через пятнадцать лет он по ней буквально с ума сходить будет? Вот кто бы ему сказал?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍