Абигэль проехала через пропускной пункт казармы жандармерии с комом в горле. Охранник в будке узнал ее и кивнул. Она быстро припарковалась на почти пустой стоянке и пошла вдоль стен Безумной Вдовушки.

Она всегда ненавидела это серое, строгое сооружение, достойное плохого фильма ужасов. Это старое средоточие безумия, построенное в начале 1900-х годов, было лишь временным пристанищем для жандармов. Мрачное, конечно, но практичное, с его административными зданиями, тремя десятками корпусов, связанных между собой крытыми галереями, и «апартаментами» для особо важных пациентов. Здесь был даже обширный парк. Безумная Вдовушка в свои преклонные годы еще пыталась пленять.

Абигэль шла, ступая бесшумно. Не дай бог встретить знакомых, жандармов, которые будут препарировать ее глазами и выражать сочувствие утрате дочери и отца. Ее достала жалость окружающих.

Она сунула в рот мятную конфетку, чтобы освежить дыхание – за вечер она выпила только один стаканчик, но вкус водки еще ощущался на языке, – и вошла в один из многочисленных корпусов, который до сих пор, вот уже лет десять, называли «буйным». Безумная Вдовушка качала на своих тощих руках самые тяжкие патологии и подчас обходилась с ними довольно грубо: она ненавидела собственных детей. Абигэль содрогалась, проходя мимо помещений, где еще лежали стопки смирительных рубашек или стояли кровати с привязными ремнями, мимо просторных пустых душевых.

Она миновала пустые палаты, мельком увидела знакомых в бывших врачебных кабинетах и свернула к сестринской. Их комнате. Остановилась перед синей входной дверью, на которой висел листок с надписью: «Команда „Чудо-51“». Глубоко вдохнула и задумалась, глядя на надпись: кого больше жаль – ее, потерявшую отца и дочь, или родителей Алисы, живущих в ужасе, в неведении уже почти год, страшившихся увидеть труп дочери за каждой открываемой дверью? Как-то они провели Рождество? Купили ли подарки? Положили ли их под елку?

Она готова была повернуть назад, сесть в машину и гнать, пока это не случится. Как трудно быть в этих стенах, думать о похищенных детях, бередить рану, которая жгла нутро так же, как водка с лимоном. В глазах всех этих пропавших она всегда видела отсвет Леа. Улыбку, взгляд, складочку у губ…

И все же она дважды постучала и толкнула дверь. Даже в коридоре, ведущем в центральную комнату, стен не было видно под заметками, фотографиями, выписками, планами. Это помещение было их святилищем, их коконом, местом, где они ели, пили, иногда и спали. Они были не просто командой – семьей, жившей под одной крышей и посвятившей все силы единой цели: найти негодяя, похитившего этих детей.

Когда она вошла в бывшую сестринскую, превращенную в командный пункт, все взгляды обратились к ней. Фредерик, шеф Патрик Лемуан и Жизель, их аналитик… Арно Новицки и еще двое жандармов из семьи – ее семьи, – вероятно, жандармы из Сент-Амана. Для пущей эффективности часть операций – особенно поисковых – было решено вести из другой казармы.

Патрик чмокнул ее в щеку:

– Спасибо, что пришла.

Она поздоровалась с двумя другими коллегами и несколько секунд обнималась с Жизель, которая похлопывала ее по спине:

– Приятно снова тебя увидеть, моя милая Цеце…

Ей было тягостно смотреть на лица, осунувшиеся от усталости и слишком похожих дней. Два месяца она не была здесь, но казалось, не прошло и суток: ничего не изменилось, разве что бумаг стало больше. Фредерик направился к кухоньке, откуда доносилось урчание разогревающейся кофеварки.

– Я варю кофе. Абигэль, тебе воды, травяного чая?

– Травяного чая, пожалуй.

Абигэль сняла вязаную шапку, шарф, пальто и присела к большому столу, заваленному бумагами и заставленному компьютерами. Фотографии троих пропавших были развешаны повсюду, и с ними – единственное новшество, белый прямоугольник с вопросительным знаком, обозначавший четвертую жертву.

Шеф команды ничего не стал рассказывать ей по телефону. Она прочла последние записи маркером на доске. «Проводится опознание одежды родителями Артура», «Вызваны трое водолазов на завтра».

– Итак, свершилось, вы нашли чучело Артура, – выдохнула она.

– Ждем подтверждения родителей по поводу футбольной формы, но, очевидно, все сходится, – ответила Жизель. – Размер, марка, описание его вещей. Вероятность, что это принадлежит ему, очень велика.

Жизель была одним из лучших аналитиков конторы. Сорок лет беспорочной службы, замужем, четверо детей; жила она всего в нескольких километрах от Безумной Вдовушки и приезжала на велосипеде. Одна из немногих, кстати, кто выиграл от переезда в новое помещение – поближе к дому. Она барабанила по клавиатуре своего компьютера, в совершенстве владея программой «Analyst’s Notebook», в которую систематически вводились все параметры, все данные, свидетельства и протоколы дела «Чудо-51». Сегодня только по их досье в ней пересекались тысячи сведений. Жизель никогда не бывала на месте преступления, она ни в коем случае не должна была принимать расследование близко к сердцу, чтобы объективно рассматривать все данные и засекать несоответствия или, наоборот, точки соприкосновения, которые позволили бы продвинуться в деле. Неоценимое подспорье для Абигэль и окружавших ее жандармов.

– Уже известно имя нового похищенного ребенка? – спросила Абигэль.

– Нет еще. Было зафиксировано тревожное исчезновение два дня назад, но оно не связано с нашим делом. Мы отправили волосы с чучела на анализ ДНК. Как знать.

Абигэль взяла снимок, чтобы рассмотреть, но быстро положила его обратно на стол, так как руки ее дрожали. Майка сборной Франции по футболу… Номер 9… Маленькие кроссовки… Она задержала взгляд на длинных белокурых волосах, наверняка женских, приклеенных к полотняной голове: волосы новой похищенной жертвы, пока безымянной.

– Они светлые и длинные. Как волосы Леа.

Патрик забрал фотографию, увидев, как погрустнели глаза Абигэль. Вернулся Фредерик с чашками и кусками пирога с ревенем, которые достал из маленького холодильника, купленного на распродаже подержанных вещей.

– Это Жизель испекла.

Жандармы ничего не ели с полудня, и хоть и не были голодны, сладкое помогало держаться. Жизель робко улыбнулась Абигэль:

– Воздай ему должное. Я со вчерашнего дня на пенсии.

Абигэль встала и снова обняла Жизель:

– Прости, Жизель, я совершенно забыла.

– Ничего страшного. Но сама видишь, я прилепилась здесь, как ракушка к скале.

Абигэль села и удивилась, как быстро звуки, запахи, обстановка вновь стали ей привычны. Будто и не было двух месяцев отсутствия.

– Почему я здесь?

– Иди посмотри.

Абигэль подошла к большой карте региона, занимавшей добрую часть боковой стены. На ней стояли три крестика с датами. Всякий раз это были леса, места обнаружения жутких чучел. Дети пропадали по всей Франции, но мизансцены с одеждой всегда имели место в этом районе. Рем, июнь 2014-го. Соррю, сентябрь 2014-го. Абигэль сосредоточилась на последнем, свежем крестике. Сент-Аман, февраль 2015-го. Она сразу узнала место.