Что хотел сказать ее отец? Какую истину он имел в виду? И к ней ли обращался? Она снова посмотрела на странную рыбу, что-то вроде морского ежа с плавниками, ничего не понимая. Заинтригованная, она положила снимок на кровать, и ей захотелось выпить. Водки со льдом и лимоном. Но лучше было подождать, пока уберутся агент по недвижимости с клиентом, чтобы не клевать при них носом.

В кармашке чемодана она нашла еще брелок в виде корабельного штурвала с тремя ключами. На одном из них была приклеена бумажка: «14, улица Оль, Этрета». Адрес дома, который он снимал с тех пор, как ушел из таможни… Абигэль там бывала. Домишко для человека, привыкшего жить в одиночестве. Ей, кстати, несколько дней назад звонил домовладелец и просил приехать за вещами отца. Встреча была назначена на завтра; возможно, она возьмет кое-что на память.

Второй ключ походил на ключ от гаража или от висячего замка. Наверху выгравировано Матрешка: название русской куклы. Было ли это как-то связано с предыдущим посланием? Нарочно ли ее отец оставил этот ключ?

Третий был дубликатом ключа от машины.

Машина… Куча покореженного железа… Через несколько дней после кремации обоих Абигэль захотела увидеть снимки с места аварии, чтобы попытаться понять, каким чудом она выжила.

За отсутствием свидетелей и с учетом всех данных Пальмери пришел к выводу, что из-за тумана, отсутствия сигнализации, связанного с дорожными работами, и, наверно, недостатка внимания в этот момент Ив не увидел виража в конце длинной прямой линии. Следователь разрешил головоломку с ремнями безопасности тем фактом, что у Абигэль случилась зрительная галлюцинация в нескольких сотнях метров от аварии: она вышла из машины, Ив тоже, и они не пристегнули ремни, сев обратно, сбитые с толку этим странным видением. Леа же и вовсе не пристегнула ремень, чтобы удобнее было спать.

Чушь! Абигэль отказывалась признать, что не пристегнула ремень в ту ночь. Пусть она теряет память о своей юности, пусть она нарколептичка и ее поэтому могут объявить сумасшедшей, но она точно знала, что сделала это. Несмотря на то, что в отчете жандармерии значилась сия печальная истина: «Абигэль Дюрнан не была пристегнута ремнем безопасности».

Этому наверняка было какое-то объяснение, но Абигэль так и не удалось его найти.

Она еще долго сидела, погруженная в свои мысли и воспоминания. Эксперт по авариям, опираясь на чертежи и вычисления, заключил, что ее, вероятно, выбросило из машины между двумя ударами о деревья. Выжить был один шанс из десяти тысяч, впрочем, вероятности на то и существуют, чтобы их опровергать.

Короче, ко всем этим путаным объяснениям она относилась очень скептически.

Она осмотрела туалетный несессер Ива. Его неизменная опасная бритва, мыло, старая зубная щетка и черная расческа… Она разложила все это на кровати, добавила «Зиппо» с выгравированным слоном. Эта горстка вещиц составляла в конечном счете портрет ее отца. Человек из тени, много куривший, довольствовавшийся минимумом и скупой на слова, которого, сколько Абигэль себя помнила, никогда не было дома.

Она ела себя поедом, сознавая, что уход Ива не причинил ей такой сердечной боли, как смерть Леа. Отец стал ей почти чужим в эти последние годы. Она забыла свое детство и не помнила, как он качал ее на коленях, как играл с ней… Потому ли, что он никогда этого не делал, или тому виной была ее слабеющая память?

Вскрытие не показало никаких болезней, ни опухоли мозга, ни единого вышедшего из строя органа. Что же до следов уколов на руках ее отца… медик затруднился объяснить их происхождение. Они походили на характерные отметины наркомана, но токсикологический анализ не выявил никаких следов наркотиков. И потом, чтобы ее отец принимал дурь? Не более правдоподобно, чем сектант-амиш, играющий в видеоигру «Candy Crush». Возможно, он колол себе лекарства, не выявленные стандартными анализами крови. Наверно, надо было копнуть поглубже, провести еще исследования, чтобы понять…

Еще одна тайна, разгадки которой она никогда не узнает.

Взгляд ее снова упал на содержимое чемодана дочери, и ей показалось, что в нем что-то не на месте. Или, точнее, чего-то не хватает. Она попыталась задуматься, но голова была как в тумане. Она спала как убитая, видела все более странные сны, и ей постоянно казалось, будто она парит над землей.

В дверь постучали. Агент по недвижимости Гийом Морель улыбнулся ей и посторонился, пропуская посетителя. Тот, мужчина лет сорока, с длинным и тонким ртом и южноамериканскими чертами, коротко кивнул ей и встал посреди комнаты.

– Отлично. Сколько квадратных метров, вы сказали?

– Шестнадцать, – ответил агент. – Не считая площади гардеробной, встроенной в стену.

Он подошел к окну, выходившему в сад, потом направился к двери гардеробной, собираясь ее открыть. Абигэль подскочила и удержала его за руку:

– Это моей дочери! Не трогайте!

Агент по недвижимости откашлялся. Двое мужчин вышли из комнаты, продолжая свой разговор. Абигэль обхватила голову руками, сознавая, сколь несоразмерна ее реакция. Посетитель, должно быть, счел ее чокнутой, особенно заглянув в ее спальню, не более уютную, чем операционный блок. Наверно, прав Фредерик: лучшим лечением было бы возобновить работу с ними, продолжать поиски Фредди, но Абигэль еще не находила в себе сил. Прошло всего-навсего два месяца. Как расследовать дело о пропавших детях, когда…

18:10. Агент ушел, и вот-вот должен был явиться Фредерик. Он навещал ее три раза в неделю. Поначалу она не хотела его видеть, но теперь ей даже нравились его визиты. Она варила ему кофе, они беседовали… Потом, около десяти, после его ухода, она наспех глотала какое-нибудь готовое блюдо из морозилки и запивала последней рюмкой водки, смешанной с пропидолом. Этот чертовски действенный коктейль усыплял ее до позднего утра. Даже не приходилось вставать ночью, чтобы принять вторую дозу, которая должна была продлевать ее сон.

Она быстро плеснула на донышко стакана сорокаградусной, бросила лед и выжала побольше лимонного сока – пусть вывернет желудок. Два глоточка, вкусовые бугорки в возбуждении, круговерть молекул углерода, водорода, кислорода, умело соединенных, чтобы вызвать выработку дофамина. Круг замкнулся, мозг счастлив. Больше пить и не надо. Через несколько секунд она уже плыла, точно парусник по масляному морю.

Она взяла свой ноутбук и, усевшись у окна, выходившего в сад, положила его на колени. Ввела в поисковик надпись с одного из ключей, Матрешка. Быстро отсортировав страницы и страницы о русских куклах, Абигэль наткнулась на прогулочные яхты «Матрешка». Она не помнила, чтобы у ее отца когда-нибудь была яхта, да и не увлекался он особо ни судами, ни навигацией. И потом, это ведь, наверно, стоит целое состояние. Будь Ив владельцем судна, нотариус сказал бы ей об этом, не так ли? Однако этот брелок в виде штурвала…

Она отложила ноутбук и задумалась, глядя на маленький брелок. «Я надеюсь, что ты отыщешь истину, так же, как желаю, чтобы ты никогда ее не нашла…» Могла ли быть здесь связь с ключом от яхты?