буквальный ряд шипов, выступающих защитным частоколом. У окаменелости Dimetrodon giganhomogenes из северного Техаса присутствовали признаки того, что отростки были сломаны и вновь срослись16. Исследователь Элизабет Рега и ее коллеги обнаружили, что микроструктура этих костей указывает на то, что отростки более устойчивы к переломам, чем кости конечностей, подтверждая теорию об их применении в целях защиты. Но от кого? Находясь довольно высоко в пищевой цепочке, неясно, кого бы диметродон отпугивал, за исключением разве что своих собратьев-сфенакодонтов. Шипы были очень тонкими и заостренными, они вряд ли могли обеспечить реальную защиту. Животные, которые сегодня используют шипы и колючки для защиты, обычно небольшого телосложения, например ежи и дикобразы, и они склонны выставлять их в виде непривлекательной подушечки для булавок, а не выстраивать их рядом кольев.

Коуп выдвинул другую гипотезу: камуфляж. Возможно, шипы эдафозавра делали его похожим на куст? Или отростки диметродона скрывали его в камышах у реки? Опять же, наши современные животные опровергают эту идею. Большинство хищников, устраивающих засады, прячутся за счет окраски. Животные с эксцентричным наростом, обеспечивающим камуфляж, почти всегда небольшого размера и обычно прячутся от хищников, а не охотятся сами. Полностью отмести эту идею нельзя, однако мысль о том, что эти рекламные щиты на спине пеликозавра действительно помогали им слиться с окружением, кажется маловероятной.

Остается только одно объяснение: пеликозавры были очень сексуальными животными.

Половой отбор – одна из движущих сил естественного отбора и приводит к некоторым донельзя нелепым результатам. Теории полового отбора раньше строились исключительно с мужской точки зрения, с акцентом на то, что Чарльз Дарвин описал как «борьбу между самцами за обладание самками»17. Своими эпатажным окрасом, броским оперением, невероятными придатками, массивным телом и откровенно глупыми танцами самцы животного царства привлекали внимание не только самок. Как показало недавнее исследование, им посвящаются целые музейные коллекции.

Исследование, проведенное Натали Купер и ее коллегами18, показало, что в коллекциях музеев естествознания, особенно коллекциях птиц, 60 % экземпляров представлены самцами. Эта пропорция сохраняется даже в тех случаях, когда самцы менее репрезентативны для общей изменчивости в группе. Авторы предположили, что основная причина такого предубеждения – «преднамеренный отбор крупных, «впечатляющих» особей мужского пола, особенно в тех видах, где самцы крупнее или ярче окрашены, чем самки, или у них есть украшения или вооружение, например рога». Такой перекос в коллекциях оказывает влияние на наше видение разнообразия животных как среди обывателей, так и среди ученых. А также влияет на исследования, создавая предвзятость при отборе проб и потенциально способствуя тому, что из виду упустят важные аспекты биологии животных.

Конечно, у этой истории есть две стороны. Во многих сценариях на самом деле вся власть принадлежит самке данного вида, поскольку именно она делает выбор. Это ставит ее в центр полового отбора, особенно когда речь заходит о фантастически экстравагантных украшениях, как, например, у райских птиц.

Наиболее убедительное объяснение наличия «паруса» у пеликозавра заключается в том, что он служил для привлечения партнера. Подобно павлиньему хвосту, размеры отростков могли произвести впечатление на дам, служа признаком физической формы. Возможно, «парус» был ярко окрашен, ослепляя всех подряд. Половой отбор мог бы даже объяснить сломанные шипы. При взгляде сбоку пеликозавр казался намного крупнее и более устрашающим для соперников. Физическое столкновение на самом деле довольно редкое явление в животном мире, и большинство существ делают все возможное, чтобы избежать драки из-за страха быть ранеными. Посмотрите классические сцены из документальных фильмов о дикой природе, где самцы, например горные козлы, кружат друг вокруг друга, оценивая. Это происходит в каждом классе и в каждой группе позвоночных – и даже среди беспозвоночных. Будь то горилла или жук-олень, самцы привстают и надуваются, надеясь напугать своего конкурента. И если уж оба самца хороши… что ж, это объясняет, откуда у техасского диметродона переломы.

Конечно, даже эта теория не идеальна. Ее критики утверждают, что нет четкой разницы между самцами и самками пеликозавров и размером их нервных отростков. У большинства животных подобные украшения, обусловленные половым отбором, встречаются по большей части у самцов, а иногда и вовсе отсутствуют у самок – отсюда предвзятость в музейных коллекциях, на которую обратили внимание Купер и ее коллеги. Это различие между самцами и самками называется половым диморфизмом, и оно может быть вызвано рядом различных причин. У многих насекомых, рыб и рептилий самки крупнее, особенно если им приходится защищать гнезда или переживать нехватку пищи. Нам, млекопитающим, как правило, более знаком противоположный паттерн – наличие более крупных самцов, которое часто (хотя и не всегда) обусловлено половым отбором.

Теоретически мы должны сравнить размер «паруса» с массой тела, чтобы отделить самцов от самок. Но окаменелостей попросту не хватает, чтобы с уверенностью заявить, были ли пеликозавры диморфными или нет. Хотя в целом верно, что у самцов подобные структуры и украшения крупнее, это не всегда так. Самке диметродона, возможно, тоже было необходимо отпугивать соперников, отстаивая свою пищу, территорию и самцов, что свело к минимуму физические различия.

Какова бы ни была причина появления этих «парусов», высокие отростки на спинах пеликозавров помогли им выиграть по крайней мере одну битву: борьбу за прочное место в человеческом сознании.

Со времени открытия пеликозавров западные ученые поняли, что те больше похожи на млекопитающих, чем на рептилий. «Посему рептилии и бесхвостые гады пермского периода, – сказал Коуп в 1880 году, – более напоминают млекопитающих, чем прочие существующие формы жизни»19. Он и многие другие обнаружили сходство в конечностях и черепах этих животных, что сразу же намекнуло на их родство, хотя это ничуть не помешало им и дальше называть их «звероподобными рептилиями».

Одна из первых крупных ветвей пеликозавров называлась казеозаврами. Она включала в себя два семейства – казеидов и их ближайших родственников эотиридидов. Окаменелые останки эотиридидов встречаются невероятно редко. В настоящее время насчитывается всего три рода (хотя вскоре после написания этой главы вышла статья, в которой предварительно назывался четвертый род, азафестера, с которым мы познакомились в предыдущей главе), один из которых известен только по одному черепу. Но что за череп: всего шесть сантиметров в длину, однако широкий и усеянный свирепым набором зубов. Самое поразительное, что у этого маленького животного было сразу по два острых «клыка» с каждой стороны челюсти – считайте, два укуса по цене одного.

Зубы и тела казеид рассказывают историю, совершенно отличную от эотиридид. Названные в честь своего маленькоголового представителя казеи, казеиды обладали небольшими головками, формой напоминающими луковицу и усеянными тупыми зубами. У них не было «парусов», зато были коренастые длинные тела