Я слушала пенсионерку в пол-уха. Всё-таки годы берут своё. Какой бы шустрой Лидия Никифоровна ни была в молодости, как бы метко ни стреляла из табельного оружия в ВОХРе, глупо надеяться, что она сохранит ясность рассудка в старости. Жаль, что она не помогла мне с адресом.

Исключительно ради проформы я нашла на карте Новоясеневский проспект и с изумлением обнаружила там два дома под номером 25/20. Просто два отдельно стоящих жилых дома, разделённых к тому же каким-то малоэтажным коммерческим зданием!

Картографы столицы продолжают выдавать перлы идиотизма. В московском метрополитене уже есть две станции «Смоленская», две станции «Арбатская». Как будто бы этого недостаточно, чтобы запутать население, на Новоясеневском проспекте сделали два дома под одним номером.

Правильно, зачем вообще придумали сквозную нумерацию домов? Она только всё усложняет. Пусть все дома на всех улицах будут под номером 25/20, это же так удобно! Не надо тратиться на таблички с номерами домов, они будут просто не нужны, в масштабах города выйдет колоссальная экономия!

– Лидия Никифоровна, извините, можете ещё раз повторить, как найти квартиру?

Бабка смотрела на меня с жалостью.

– Тебе надо витамины какие-нибудь для ума пропить. Совсем памяти нет. Как же ты юристом работаешь?

Перед тем как покинуть квартиру, я спросила у Лидии Никифоровны:

– Кому Валерий Афонин сейчас сдаёт комнату?

– Девушке. Хорошая девушка, тихая и чистоплотная. Хоть и приезжая из Саратова, но очень хорошая девушка.

«Других жильцов он для вас и не держал», – чуть было не ляпнула я. Вместо этого поинтересовалась:

– Её сейчас, конечно же, нет дома?

Бабка закивала, как китайский болванчик.

– На работе она. Недалеко тут работает, в торговом центре «Афина-молл».

– Продавщицей?

– Да, в сувенирной лавке на втором этаже. Продаёт всякие диковинные восточные штуки: благовония, шкатулки, музыку ветра.

– Музыку ветра?

Пенсионерка кивнула на «висюльку» с металлическими трубочками, прикреплённую над дверью.

– Она мне подарила, отгонять злых духов от комнаты. Вроде помогает. Давление у меня лучше стало, сплю я спокойнее, ноги не так сильно болят, как раньше…

Не знаю, как насчёт злых духов, а вот задобрить мегеру-соседку удалось. Шустрая деваха, такая в Москве не пропадёт.

– И последний вопрос. Лидия Никифоровна, вы знаете, где живёт Валерий Афонин? Он скрывается. По месту постоянной регистрации у матери не появляется.

– Он у жены живёт.

– Адрес?

– Не знаю, не говорил он, а я несколько раз спрашивала, как чувствовала, что пригодится!

Старушка выглядела по-настоящему расстроенной.

– Вам удастся его прижучить? – запаниковала она. – Он ведь заплатит по долгам?

– А как же. Фирма веников не вяжет. Просто на это уйдёт чуть больше времени.

Я вздохнула. И моё расследование тоже затягивается. Я так и не выяснила, откуда у Афонина появились деньги. Комнату он не продавал. Даже, наоборот, намеревался выменять ещё одну у соседки, а ведь на это тоже нужны деньги! Печатал он их, что ли?

Уверена я лишь в одном: Лидия Никифоровна не убивала Валерия Афонина. Возможно, была бы не прочь, учитывая личную неприязнь, но элементарно не знала, где он живёт. А Валерия убили на пороге Галкиной квартиры.

Выйдя на улицу, я нерешительно мялась у подъезда. С одной стороны, надо пойти в торговый центр «Афина-молл», найти там жиличку Валерия Афонина и поговорить с ней. Обычно хозяева квартир не откровенничают со своими арендаторами, и уж тем более не докладывают, что у них появились большие деньги. Скорее, наоборот: всячески прибедняются, давят на жалость, дескать, сам голодаю, сдаю недвижимость себе в убыток. Но девушка, кажется, шустрая и сообразительная, она могла что-то заметить, сопоставить факты, с ней имеет смысл пообщаться.

С другой стороны, я чувствовала дикую усталость. Хотелось лечь на мягкий диван, вытянуть ноги и ни о чём не думать. Еще несколько лет назад, будучи журналисткой, я носилась по городу, как горная лань, без обеда и без передышки. Сейчас же поездки и разговоры с людьми меня быстро изматывают. Неужели это возрастное? Вот так незаметно подкрадывается старость?

Ещё безумно хотелось есть. Аж в животе урчало. Но если в молодости я могла перехватить по дороге какой-нибудь жареный пирожок и запить его соком из пакета, то теперь этот номер не пройдёт. Камни в желчном пузыре диктуют другое меню: куриный супчик, гречневая кашка, тушёное мясцо с подливой… Ничего острого, жареного или сдобного. А вместо сока – компот из сухофруктов, как в детском саду.

Я решила сначала подкрепиться. Посмотрела карту, неплохое кафе с закосом под столовую оказалось как раз в торговом центре «Афина-молл». Туда я и отправилась.

Заморив червячка, я немного приободрилась и была готова встретиться с девушкой из Саратова. Как жаль, что я не узнала у пенсионерки её имя, непростительная оплошность с моей стороны! Зато я знаю, в каком магазинчике она работает, думаю, другого такого места тут нет.

Лавка с названием «Восточный рай» нашлась на самых задворках второго этажа. Она оказалась закрыта, на двери висело написанное от руки объявление: «Технический перерыв 15 минут».

Чтобы убить время, я заглянула в соседний магазинчик. Там продавали аксессуары: зонты, кошельки, платки…

Я разглядывала перчатки, а рядом парень с девушкой выбирали палантин, вполголоса обсуждая предстоящую покупку.

– Мне кажется, этот цвет ей пойдёт, – сказала девушка, – она любит бордовый. Помнишь, платье есть такого цвета?

– Не знаю, мне больше нравится зелёный. Давай купим его.

– Да, но подарок должен понравиться ей, а не тебе… Простите, вы можете нам помочь? – обратилась ко мне девушка.

На вид ей было лет восемнадцать, не больше. Широко посаженные глаза делали её похожей на породистого щеночка.

– А что такое? – откликнулась я.

– Мы хотим довериться вашему вкусу.

Это было приятно.

А девушка между тем продолжала:

– Понимаете, у меня тётушка – вылитая вы. Она одинокая кошатница, ни семьи, ни детей. У неё завтра юбилей, сорок пять лет, и мы хотим подарить что-нибудь, что ей действительно понравится. Вот вам – какой палантин больше нравится?

Убивать людей нельзя, это уголовно наказуемо. Бить сумочкой – тоже. Но надо же их как-то наказывать за подобное хамство.

– Сорок пять лет, говорите? Серьёзная дата. Надо подойти ответственно, согласны?

Я взглянула на палантины. Они все были ужасны. Я и сейчас, в тридцать семь лет, не обрадуюсь такому подарку, и не думаю, что в сорок пять ситуация изменится. Кто вообще носит палантины? Девяностолетние, вечно мёрзнущие старухи? Но бордовый имел самую уродскую расцветку, какую только можно представить. Зато это был самый дорогой палантин, почти в два раза дороже остальных. Поэтому я решительно указала на него.