Тоже мне, нашелся специалист по непорочности, блин…

— Так за что ты собрался мне мстить?

— За то, что выставила меня ни пойми кем перед подданной, — ухмыльнулся властелин. — Хочу доказать тебе, что звери меня точно не интересуют…

Фух, какое облегченье.

— Верю тебе на слово, не надо ничего доказывать.

— Правда? А я уже аргументы приготовил, — и он кивнул на тумбочку со всяким… хм… разным добром.

А нет, не совсем уж и облегченье…

— Я думала, что все на елку потратила, — хмыкнула, поспешно отведя глаза.

— Нет, у меня этого много. Ну что ж, начнем…

Он кровожадно облизнулся, и за его спиной расправились крылья.

Так, на это тоже лучше не смотреть — даже не знаю, пугает оно меня, или завораживает. И ниже пояса взгляд направлять не стоит — властелин хоть и принарядился в свои черные труселя (надо же, он все-таки их носит!), но едва ли они что-то скрывали.

Вот, лучше на рогах сосредоточусь.

Впрочем, пока я на них сосредотачивалась, эти самые рога стремительно приблизились, вместе с лицом властелина и всем остальным, что к ним прилагалось. А затем, больше не тратя время на разговоры, мужчина поцеловал меня.

Так, Лютик, соберись. Это злой и страшный мерзавец, и то, что он хорошо целуется — вовсе не преимущество.

Надо думать о куриных лапках, вот. Они такие же противные, как и этот поганец.

— Кончай дурить и отпусти меня, — проговорила твердо, когда рогатый отстранился. — Уже поздно, я спать хочу. И вообще, ты собирался мне помочь, а не насиловать.

— Еще скажи, что тебе не нравится…

— Дебил, ты меня связал! Конечно, мне не нравится…

— Ты только что назвала меня умственно отсталым?

— Альтернативно одаренным! Отпусти!

— И ты совсем не хочешь меня? — прищурившись, он недоверчиво покачал головой.

Я сглотнула. Вот как бы объяснить? Мозгами я куда больше желала его ножичком затыкать, чем к себе допустить. Но тело слишком остро отзывалось на его прикосновения, растекаясь теплым киселем.

Однако, я не мужик, голова у меня одна, и думаю я именно ей!

— Нет, не хочу.

— Хм…

Кажется, мой отказ его действительно озадачил. Неужели он прежде с таким ни разу не сталкивался?

Спрятав крылья, властелин скатился с меня, еще раз пристально оглядел, снова понюхал…

— Хм…

— Отпусти! — повторила, более настойчиво.

— Если ты действительно не хочешь оказаться в моих объятиях, то больше не провоцируй меня… — наконец проговорил он, острым когтем разрезав кожаные наручники. — И не делай таких намеков, как сегодня, чтобы мне не хотелось ничего доказывать. А еще не дергай меня за хвост, иначе я посчитаю это прямым приглашением.

Эм… и все? Как-то быстро он сдался. Нет, оно конечно хорошо, но неожиданно.

— А сейчас, сделай мне массаж, — добавил властелин и лег на живот, подставив спину, испещренную шрамами.

— Просто массаж? — уточнила с недоверием.

— Можешь не просто, а с песнями, — фыркнул пластилин. — Давай приступай.

Сев сверху, принялась разминать затекшие тугие мышцы. Делать массаж я особо не умела, но пальцы у меня были сильные и цепкие — привет скалодрому.

— И ты не…?

— А что, думала я тебя действительно изнасилую? Вот так ты доверяешь тому, кто решил тебе помогать?

— Сам же говорил, что ты темный…

— Темный. А еще у меня есть сила и власть, поэтому я не насилую женщин.

— Мужчин что ли насилуешь?

— Это делает Эсми, вон теми предметами с тумбочки. Но твои слова снова были похожи на намек… прожми получше плечи.

— Нет-нет, это не намек. Просто уточнила, почему именно так. Помнится, ты недавно меня убить грозился.

— Я могу убить тебя, но не стану насиловать, — вздохнув, пояснил властелин. — Женщин насилуют от слабости, от необходимости доказать превосходство. Мне это не надо, я и так всегда получаю свое. И кстати, я учуял твое желание, так что рано или поздно ты сама меня об этом попросишь…

— Ты уж определись, ты невинность чуешь или желание, — буркнула, покраснев.

— И то, и другое, и много чего еще. Слезай, массажистка из тебя никакая. Давай лучше спать.

А едва я легла рядом, он действительно отвернулся и уснул.

Темный Властелин.

Лютиэнь. Лю-ти-энь.

Удивительно, как такое достойное имя досталось столь мелкой пигалице?

Когда я шел ее убивать, то ожидал найти в бреду, тяжело раненую, однако смертная каким-то образом сумела излечиться.

А она, оказывается, полна сюрпризов! И дело не только в исцелении, но и в том, что мышь приготовила засаду.

Едва я вошел в комнату, как девчонка схватила меня за хвост. Она пахла зельем веселья и горячкой желания. Похотливого, страстного — такого, какое предпочитаю я. И хотя формы мышки разительно отличались от моих вкусов, было в ней что-то такое, что заставляло мои крылья подниматься.

Ладно, я убью ее позже, а сперва сделаю то, чего она хочет и…

Она уснула.

Я попытался разбудить смертную, но та спала так крепко, будто уже умерла, не забывая при этом сжимать мой хвост. А мне так и пришлось пролежать рядом до утра, сгорая от нетерпения и подавляя желание — вытащить хвост из цепких пальчиков не вышло, а пользоваться бесчувственным телом не в моих правилах. Такое не приносит никакого наслаждения.

Глядя на сладко сопящую девчонку, пару раз я зажигал пламя, собираясь все же убить ее, но так и не сделал этого.

А следующий день принес мне много неожиданного.

Во-первых, Эсми, заглянувшая не вовремя и попавшая под горячую руку (точнее, совсем не руку). Проклятье, давно я так не смеялся. Ради этого стоило сохранить девчонке жизнь.

Во-вторых, признание смертной. Наивная мышка с чего-то решила, что я не такой злодей, каким хочу казаться, и открыла мне то, о чем я уже догадывался. Ее послал Ариус.

Да не одну, а с целой командой, которую мне теперь предстояло найти.

Что ж, хорошо, что я не убил ее, иначе никогда бы не узнал об этом, и у Ариуса появился бы шанс победить. Теперь этого шанса точно нет — я просто не позволю. Бог добра ошибся, выбрав эту глупую девчонку в спасительницы мира. Она не справится.

Но все же, оставив мышь в замке и предоставив ее самой себе, я наведался в пещеры на острове Первой Звезды, желая выбить из Ариуса новые подробности.

Однако хотя я провел там весь день, до позднего вечера, светлый молчал. Крепкий орешек, да только никуда ему не деться. У него больше нет ни силы, ни власти, а у меня вскоре этого будет с лихвой.