Так, судя по выражению лица доктора, он уже думает, как использовать новый девайс в своих целях. Нужно поскорее показать противогаз Боряну и Даве. Конечно, доктор не станет опережать меня с патентом, но мало ли кому он похвастается новой игрушкой.

– Вы позволите? – указав взглядом на противогаз, спросил Ян Нигульсович и, увидев утвердительный кивок, тут же напялил его себе на голову.

По крайней мере, попытался. Пришлось помогать: ведь у интеллигентного эстонца не было моей армейской практики.

Защитив свое дыхание, доктор принялся осматривать будущего подопытного. Осмотр закончился на удивление быстро. Сняв противогаз, доктор повернулся ко мне:

– Я заберу его в лабораторию.

– Только не отравитесь, усердствуя.

– Но вы же дадите мне ваш противогаз? – старательно повторил он незнакомое слово.

Ну, честное слово, как ребенок – дядя, дай конфетку. С другой стороны, обижать доктора не хотелось.

– Хорошо, Ян Нигульсович, но только позже. Вы, главное, позаботьтесь о том, чтобы в больнице никто не отравился.

– Не беспокойтесь. У меня там особый флигелек для биологических опытов. Туда никого не пускают, – заявил доктор и, хитро прищурившись, добавил: – Сам придумывал сказки о страшных болезнях, чтобы отпугнуть любопытных сестричек. А то от них никакого спасу нет.

– Только как вы повезете его к себе? – перешел я к технической части проблемы.

– Вы видели емкость для перевозки реагентов с энергетического завода?

– Нет, – честно признался я.

– Она закрывается герметически и по размеру вполне вместит в себя это растение вместе с горшком. Даже не помнем.

Мы еще поговорили о странностях растительного мира Топи, а затем по улице примчалась коляска с Евсеем и Когтем. Я решил не мучить извозчика и сразу сунул ему пятерку. Затем погрузил в транспорт доктора со слабо сопротивляющимися пациентами и клятвенно пообещал Яну Нигульсовичу охранять эту мерзость до его возвращения.

Перед тем как начать мотать жилы бывшему шатуну, я осмотрел Леонарда. Кот уже начал слабо шевелиться, так что выкарабкается. Уж этот по живучести даст сто очков форы и людям, и лошадям.

– Ну а теперь рассказывай, Борджио ты недорезанный, чем тебе так насолили Василич с мальчонкой?

Судя по помятому виду Когтя, Евсей уже провел предварительную беседу, напугав бедолагу до чертиков. А в случае с бывшим шатуном это довольно сложная задача. Под моим грозным взглядом Коготь попытался рухнуть на колени, но тут же был вздернут казаком за шиворот и поставлен на ноги.

– Вот те крест, барин. Знать не знал, что такое приключится. Хотел отблагодарить за доброту вашу и поставить в доме на удачу «счастливые глазки». Чтобы, знать, всем хорошо было.

– Да уж, им было очень хорошо. Так хорошо, что едва не окочурились. – Чуть подумав, я вздохнул и уже спокойным тоном спросил у шатуна: – Сам-то как думаешь, откуда взялась эта мерзость?

Покосившись на блаженствующее под лучами солнца растение, Коготь почесал в затылке.

– Только леший мог такое сотворить. Говорят, он вообще по лесным растениям мастак. Кочевряж без него дурман-цветок ни в жизнь бы не вырастил, да еще и цельный лужок.

В чем-то бывший шатун был прав, да только что делать с его правотой?

Больше не нуждаясь в помощи Евсея, кивком я разрешил ему проведать Орлика. Оборотень тут же убежал в конюшню. Еще минут через двадцать явился и доктор, ошарашив меня тем, что вытащил из коляски бидон для молока. Ну, прямо один в один. Я чуть не засмеялся, но затем понял, что действительно конструкция для целей энергетического завода самая оптимальная.

Погрузив в бидон горшок с цветком и закрыв рычажные запоры, он удалился, при этом не забыв потребовать у меня противогаз, на что получил решительный отказ: у меня на него возникли неожиданные планы.

– Ян Нигульсович, я привезу его вам уже к вечеру, потому что появились дела, для которых может понадобиться противогаз.

Доктор с разочарованной миной смирился с моим упрямством, но все же при отбытии поблагодарил за помощь. В ответ он услышал уже мою искреннюю благодарность и, чуть подобрев, укатил на коляске со счастливо улыбающимся извозчиком.

Похоже, водитель шустрой кобылы получил пару рублей еще и с доктора.

Выскочивший из конюшни Евсей убежал за ветеринаром, Леонард Силыч уполз к соседке, которая его за истребление мышей подкармливала молоком, так что у каланчи остались только мы с Когтем.

– Ну и что будем делать? – спросил я у притихшего подчиненного.

– А чего мы можем-то? – грустно вздохнул бывший шатун.

– Есть варианты, – задумчиво ответил я и еще раз попытался проанализировать неожиданно возникший в голове план.

На первый взгляд изъянов в нем не было – ведь сумели же мы как-то приструнить лешего в прошлый раз. К тому же мне очень хотелось испробовать инновационный метод охоты на свободных энергентов, именуемых в народе духами. Насколько я знаю, ведьмаки как-то умудряются их развеивать, то есть разрушать сложную энергетическую структуру. Но там свои секреты и наборы артефактов, часть из которых, по слухам, вживляются прямо в тело ведьмака.

Все еще гоняя идею по мозгу, я вернулся в гараж и начал готовить паромобиль к выезду. Можно было бы оставить эту затею до завтра, но злость и исследовательский зуд не давали покоя. К тому же мне просто нечем было заняться. Возвращаться в каланчу и тем более спать там я не собирался еще пару дней – мало ли как повлиял этот странный газ на внутреннюю атмосферу. Так что некоторое время мы с Евсеем поживем в гостинице, а оружейник с юнгой отлежатся в клинике. У Когтя свой дом, в котором он благополучно и пережил ботаническую атаку. Так что в ближайшие дни в каланче будут жить лишь два злейших друга – домовой и кот. Впрочем, кот всегда мог уйти в загул по соседским кошкам, что он проделывал регулярно, в любом настроении и без оглядки на сезонность.

В общем, получалось трудное решение – со злостью на лешего спорил инстинкт самосохранения, но, если потакать этому инстинкту, можно докатиться до агорафобии.

Ладно, предоставим право решать тому, кого подобные сомнения посещают реже.

Выгнав пыхавший паром вездеход из гаража, я выбрался наружу и громко позвал:

– Леонард Силыч, будьте добры, покажите свою наглую морду.

Через десяток секунд листва на растущем у забора дереве зашуршала, и на траву спрыгнул кот.

Кто бы сомневался: нахлебался молока – и словно не травили его таинственными газами.

– Леонард Силыч, а не хотели бы вы прокатиться со мной в Топь?

Выражение морды кота говорило о нешуточном удивлении и легком оскорблении его тонкой натуры – позвали и почему-то вместо колбасы предложили незнамо зачем переться на болота.

Ну, насчет незнамо зачем мы сейчас проясним: