Источник святой праведной Анны по преданию был построен на месте явления чудотворной иконы Божией Матери. В те времена было принято на месте обретения икон возводить часовни и устраивать купальни. И вот когда икона пресвятой Богородицы явилась людям, они рассказали об этом местному помещику. Тому жалко было денег на возведение часовни, и он заявил: «Какая там икона?! Я ничего не вижу!» После этих слов помещик на самом деле перестал видеть – ослеп. Прозрел он только после слёзного покаяния и строительства часовни. Сейчас здесь находится скит.

К святым источникам приезжали тысячи людей. Исцелялись, искупавшись, и приходили к вере или укрепляли её. Когда исцеление происходит на глазах у всех, то вера становится крепкой, живой.

Володя рассказывал, как на его глазах в источнике искупалась хромая женщина, которую с трудом привёл на Божью Гору её сын, молодой неверующий мужчина. Как с иронией и насмешкой наблюдал он за молитвой матери перед иконами. И как сменилась эта насмешка слезами раскаяния и радости, когда после купания мать оставила костыли и потихоньку пошла, а потом и побежала по Горе, ликуя от счастья.

Сам Володя, окунувшись в источник, увидел, что обмороженные когда-то ноги стали синими. Сначала испугался. А после купания увидел, как больные ноги принимают совершенно здоровый вид, какой был у них до обморожения. Так исцелился и начинающий странник.

Атеисты не могли, конечно, терпеть укрепления в людях веры в Бога. Собирался комсомольский актив сёл, общественники, коммунисты, с ними обычно были представители власти, милиция. И вот они приезжали и закапывали источники, просто забрасывали их мусором, битым стеклом, песком, лили масло. Ломали или сжигали иконы, каплицы. И уезжали. Источник святой праведной Анны вообще залили бетоном, но вода всё равно пробилась. Когда источник снова засыпали землёй, вода вновь ударила с новой силой, исцеляя и даруя жизнь.

А странники приходили и восстанавливали святые источники. Расчищали место, снова вешали иконы и чистые рушники, убирали песок и стёкла, весь мусор. И всегда находились люди, которые помогали им материально: давали краски и доски для икон, рушники, материал для восстановления. Интересно, что часто эти благодетели были из числа тех самых общественников и представителей властей, которые принимали участие в разрушении святых источников. Днём они делали то, что диктовала безбожная власть, а ночью – то, что шептал им голос совести.

Неделю, самое большее месяц, всё оставалось в порядке, после чего следовал следующий визит безбожников и снова – разрушение. А странники приходили и снова всё восстанавливали. Жили они милостью Божией. Спали где придётся – в лесу, так в лесу, под кустом. Пустят в баньку или в хату – спаси Господи! Ели тоже что придётся. Большинство из них сожгли свои документы, отказавшись быть гражданами безбожного государства.

– А ты, Володя?

– Я? Тоже, конечно, всё попалил.

– А вас ловили?

– А то как же?! И охотники на нас шли с двух сторон строем, а мы, как зайчики, под кустами сидели. И милиция приезжала, облаву на нас устраивала. И общественники преследовали.

– Тебя хоть раз поймали?

– И в милицию забирали неоднократно, и допросы устраивали. Но Господь хранил как-то. Приедет милиция с облавой к хате, где мы ночуем, из машины выйдут. А мы в окно их увидим – и все на колени. Читаем девяностый псалом «Живый в помощи Вышняго». Сердечко бьётся, трепещет. Молитва горячая… Они постоят, покрутятся вокруг хаты, в шеренгу выстроятся. А заходить – не заходят. Как будто решиться не могут. А потом или кто-то позвонит им по рации, или просто как будто они чего-то испугались – сядут все быстро в машину и уедут восвояси. А мы в изнеможении на пол опустимся…

Володя научился писать иконы, резать по дереву. Двадцать лет провёл он в Почаеве, оберегая и восстанавливая святые источники с Божьими странниками.

А потом пришли времена, когда канула в прошлое безбожная власть. И никто больше не разрушал святые источники. И отпала нужда прятаться по лесам от преследователей. Жизнь большинства странников Божьих, которые ходили с юным Володей по лесам и полям, подошла к концу. Переселились они в другие края, туда, иде же несть печаль, ни болезнь, ни воздыхание. Да и сам Владимир был уже не юношей. Годы перевалили сорокалетний рубеж.

И стал Володя странствовать по святым местам России. Опять на электричках, а когда и пешком. Был у любимой Матронушки в Москве, в Троице-Сергиевой Лавре, в Дивеево… Да где только не был! И на Дальнем Востоке, и в Крыму, и на Урале… А устав от многолюдства городов и сёл, он жил подолгу в лесу. Прошёл пешком всю Чусовую по уральской тайге. На перевале Дятлова чуть не погиб в снегопаде, еле успел спуститься вниз.

– Знаешь, как в тайге хорошо?! Город или село – люди, музыка, шум, крики… Где человеку отдохнуть?! А в тайге – хорошо! Очень я люблю лес! Зверюшек люблю… А они меня не трогают: чуют, что я человек мирный, не охотник, не рыбак.

– А кого из зверей видел?

– Мишку несколько раз видел… Иду мимо речки, смотрю: игрушка, что ли, такая большая плюшевая? Страха, главное, никакого нет… А он на меня смотрит – глаза круглые такие, нижняя губа отвисла, от удивления, видать. Я отвернулся в сторону, чтоб его не сердить, да и пошёл тихонько. А он рыкнул – и в другую. Я манси одному рассказал, что подумал про мишу: «мишка плюшевый». А манси смеётся: «Ну-ну… А он про тебя подумал: «завтрак туриста».

– А ещё кого видел?

– Косулю. Она кричит – как собака лает. Лося видел. Кабана. А знаешь, какие птицы любопытные?! Вот представь, две сойки на двух деревьях сидят и на меня по очереди выглядывают. Интересно им. А филин тоже – любопытный такой! Как начал надо мной летать! А потом сел и головой так – в разные стороны, как будто думу думает.

– И как тебе там – в тайге? Одному?

– Знаешь, так хорошо! Чувствуешь потом такой мир в душе, такой покой. И любовь. К людям, к зверюшкам, птичкам – ко всему миру Божьему. Чего, думаешь, злиться, сердиться… Смотрите, как хорошо! Как чудесно всё Господь сотворил! Красота!

– А не страшно одному-то?

– Так я ж с молитвой иду! Всех святых вспомню: Матронушку, батюшку Серафима Саровского, Николая Чудотворца. Батюшка Серафим один в лесу жил, снытью питался, травой такой… И Трифона Вятского вспомню, и Симеона Верхотурского. Тоже ведь странники были… Как о них подумаю, так сердце и взыграет! А начнёшь Иисусову молитву читать, так и тепло станет, согреешься весь…

– А если дождь, снег, мороз?

– Да я вот встретил в тайге туристов. Один из них, при полном параде, мне и говорит: «Что это на тебе одежда такая – прошлого века? И почему ты без палатки? Сейчас новые материалы есть – современные. Наденешь такую одежду – и холода не чувствуешь совсем! А палаточки! Лёгкие, комфортные! А ты – как первобытный человек! Так и замёрзнуть можно! Хочешь – я тебе подарю вот комбинезон из суперсовременного материала?» Поблагодарил я, но отказался. А про себя подумал: «Да уж… Если надеть современную туристическую одежду, да ещё палаточку, да ещё удочку и ружьишко… Так, может, тогда и вовсе никуда не ходить? Остаться в доме, в квартире? Тепло, и сухо, и комфортно… Все удобства…»