— Эту задачку легко решают деревенские дети. Я не верю, что ты не можешь найти к ней решение, — Мейтон сощурился, пожимая плечами.

— Ну так и иди к деревенским детям!

— Я бы с радостью, — вполголоса прошипел он.

Мейтону тоже не нравилось сидеть здесь без дела. Лучше бы и правда сбежал, пока никто не заметил. Но мать же узнает. Она все всегда знает.

— Может, уже закончим на сегодня? Мне кажется, что это все, — он обвел рукой свою комнату, — наказание не для тебя, а для меня.

Феония усмехнулась.

— Тебе не кажется, глупый братец. Если еще не понял, то с радостью сообщу: ты тоже наказан. Ты знал, что я собираюсь в конюшню, но не остановил меня!

— Раз я глупый, а ты у нас умная, то почему сразу не поняла, чем все закончится?

— Да откуда мне было знать, что тот конь будет бешеным?!

— Теперь ты во всем коня обвиняешь?

— Но это ведь он взбесился!

— Да он от одного вида тебя в бешенство впал!

От души выговорившись, оба наконец замолчали. Так и выглядели отношения между детьми рода Тимей: с раннего детства они не отличались чуткостью и теплом и скорее напоминали собой натянутую веревку. Веревку, что держала всех друг подле друга и с каждым днем затягивалась вокруг шеи туже.

Мейтон и подумать не смел, что с появлением в его жизни сестер, спокойные дни с ним навсегда распрощаются — приходилось вести себя словно взрослый, не заниматься ребячеством и жить во имя чести семьи. С появлением Делии и Феонии у него больше не спрашивали, чего он хочет от жизни. Всем, кроме него, это казалось уже давно решенным вопросом. Мейтон Тимей, безусловно, желает лишь одного — стать главной рода, чтобы взять на себя заботу о землях и о двух беспомощных безалаберных сестрах.

— В следующий раз, когда в твою голову взбредет подобной этой «гениальная» мысль, то либо вспоминай эту задачку, либо доводи дела до конца! И да, это угроза! — поднявшись с места, Мейтон отряхнул свой костюм от невидимой пыли и направился к выходу. — К моему возвращению напиши в тетради хоть что-то. Как сделаешь это, иди на музицирование.

Он широко улыбнулся сестре и ушел, дверь за его спиной со стуком захлопнулась.

— Иди на музицирование, — передразнила брата Феония, но сразу же закричала. — Что он вообще о себе возомнил?! Сказал доводить дела до конца?! Он нам с Делией смерти желает?!

Вскочив с места, Феония топнула ножкой.

— Ну я тебе еще покажу, бестолочь! — она огляделась по сторонам.

В окружении спальни Мейтона Феония чувствовала себя, как ни странно, чужой. Здесь было меньше книг, чем в комнате Делии, но больше, чем в покоях Феон. Покои брата выглядели просторными, но в то же время всеми забытыми. Казалось, будто Мейтон здесь вовсе и не живет.

Феония схватила со стола перо и нарисовала в тетради луну. После этого она перевела взгляд на стоявшую на столе статуэтку златоперого сычика и игриво ей улыбнулась.

— Тебе тоже кажется, что подходит? Как по мне, для ответа годится.

Посмеявшись с самой себя, Феония встала из-за стола и пружинистым шагом побрела на прогулку по спальне. Ей не хотелось идти на очередной урок пения, потому недолго думая она взяла с полки первую попавшую на глаза книжку и улеглась на чужую кровать. Интересно, Мейтон накажет сестру, если увидит посягательство ее детского тела на свою любимую койку, или он не заметит?

С любопытством приоткрыв книгу, Феония перелистнула страничку и скривила лицо, испытав прилив странных чувств.

«Эй, тебе же скоро пятнадцать, братец! Хоть бы постарался сделать вид, что тебя интересуют девчонки», — мысленно насмехалась она.

За ослепляющей алой обложкой скрывалась история фехтования.

Феония пролистнула еще пару страниц, а после закатила глаза и отбросила книгу в сторонку. По ее мнению, братцу уже давно пора почитать что-нибудь поинтереснее истории драк. Что вообще занимательного в насилии? Разве этому нужно учиться?

Приподнявшись с кровати, Феония по второму кругу отмерила шажками площадь мальчишеской спальни, снова подойдя к полке с книгами. Скука всегда вынуждала старшую из дочерей Таутена идти на оправданный риск, Феония обожала это сладкое ощущение сверхзапретности. Пальцы потянулись к огромному богословию, руки крепко ухватились за переплет и изо всех сил потянули его на себя.

Чуть не уронив книгу на пол, Феония умудрилась дотащить ее до стола и с глухим стуком уложить на столешницу.

— Сокращенное издание все ж поприятнее будет, — снова заговорила она с фигуркой птицы, когда садилась за стол.

Что же Феонию привлекло?

«Божественные летоисчисления» — первое священное писание, которое усваивали дети, как только выучивались писать. История богов и божественных артефактов, история сотворения мира и мирового порядка. В детстве каждый узнает все из этой книги, но в изложенном виде, но на двенадцатилетие родителям или другим членам семьи принято дарить ребенку полный текст основного писания, каждый ребенок после этого обязался оберегать эту книгу. Потерять ее — означало навек опорочить себя в глазах своих близких.

Феония внимательно осмотрела издание, подаренное Мейтону несколько лет назад. В детских глазах застыл невообразимый восторг. Феонии всегда нравилось любоваться аккуратными силуэтами зарисованных на страницах книги богов, нравилось засматриваться витиеватым шрифтом, золочеными буквами и расшитой алой лентой, служившей закладкой. Книга была произведением искусства; и хранить ее означало не только помнить обо всех богах Итевы, это также значило иметь на руках прямое подтверждение тому факту, что люди от природы одарены поистине великой мудростью и мастерством.

Пальчики перевернули пару страниц, перед глазами предстал разворот с изображением восемь символов Верховных богов.

— Тебе интересно, что это за артефакты такие? — спросила Феония у литой статуэтки златоперого сычика.

Не дождавшись ответа, она начала свой рассказ, подражая манере повествования Мейтона и своих престарелых учителей:

— На первом рисунке можно заметить гримуар мудрости Теммис. Книга, в которую по поверьям людей было возможно вписать только истину! Говорят, любой желающий мог написать в гримуаре свою мысль или оставить на страницах чертеж