нефтяном месторождении в Северной Дакоте. Оно было известно как "Амерада Иверсон" № 1. Находилось оно в области, где нефть никогда раньше не добывалась, иначе говоря, это был тот самый случай, о котором говорят: "Какого черта мы теряем?" А именно этого и жаждали Буш и Оверби.

Мелкие операторы часто работают над проектами совместно, а по соседству с нами жил некто Гэри Лафлин, независимый предприниматель, который владел самолетом "Бонанца" Б-35. (Гэри в прошлом тоже служил в военно-морской авиации и во время войны летал на "корсарах".) Вскоре после того, как до нас дошел слух об открытии нефти в Северной Дакоте, двое из нас направились на север в Майнот, крупнейшее месторождение в том районе.

Достигнув Майнота, мы арендовали джип с крышей и боковыми панелями — в Мидленде была весна, а в Дакоте еще стояла зима — и направились в канцелярию графства, где хранились данные о землях. Умение читать данные о земле в районе месторождений — это менее занимательная, но необходимая часть нефтяного бизнеса, которой в Техасе никто не занимается.

Гэри и я искали фермеров, которые продали бы нам права на аренду участка или на использование недр. Большинство землевладельцев являются собственниками не только своей земли, но и прав на то, что лежит под ней, в недрах. Появляется нефтяная компания — назовем ее "Компания А" — и приобретает право аренды по твердой цене за акр, что дает ей право вести разведку минералов на протяжении определенного времени. Но обычно землевладелец сохраняет то, что называют арендными правами на разработку недр, он получает право удерживать один из восьми баррелей добытой компанией нефти. Это соотношение варьируется.

Но, конечно, всегда есть шанс, что "Компания А" начнет бурение и закончит его пустой скважиной. Это оставляет землевладельцу его ренту плюс "пустышку" — одну восьмую ничего не добытого в форме "арендной платы за разработку недр". И вот тогда на сцене появляются люди вроде Буша, Оверби или Гэри Лафлина, готовые идти на риск. Мы были "независимыми" нефтяными операторами, пытавшимися как-то войти в дело. Наше предложение землевладельцу звучало так: "Мы хотели бы приобрести определенный процент ваших прав на роялтиз. Правда, если нефть найдется, вы получите меньшую сумму денег. А если нет — ну, так лучше синица в руках…"

Это один возможный способ существования независимой нефтяной компании: вкладывая средства (по-другому — "спекулируя") в проценты от роялтиз. Другой путь заключается в "вышибании" фермы, то есть в выкупе прав на недра.

Например, приходит такой "независимый" к крупному нефтедобытчику, скажем "Стандард ойл оф Тексас" или "Галф", и говорит: "У вас есть четыре арендуемых участка в графстве Оз. Так вот, вы можете подстраховаться. Продайте два участка мне. Я буду бурить и определю, есть ли там нефть. Если мне повезет, вы будете знать, что в этом районе есть нефть, не вкладывая свои деньги в разведку; ну, а если мне не повезет, это мое дело, а вы будете знать, что нефти там нет, опять-таки не тратя денег на бурение".

Еще один способ, которым независимый оператор может заработать большую сумму, заключается в конкуренции за выкуп прав на аренду у собственников полезных ископаемых. Но может ли фирма "Буш-Оверби" даже надеяться конкурировать со "Стандард" или "Галф"? Оказывается, может, потому что мы меньше, у нас нет бюрократии и у нас больше гибкости в принятии решений о вкладе. Мы можем двигаться быстрее, но при условии, конечно, что у нас есть наличные деньги.

А чтобы получить деньги, надо привлечь вкладчиков извне, людей, желающих идти на риск или нефтяную спекуляцию. Если мы обнаружили нефть, наши вкладчики получают определенный процент дохода соответственно величине своего вклада. Если же скважина окажется сухой, они могут списать свои потери со счета.

Есть и другие виды спекуляций: можно исключить ферму из игры, а затем привлечь крупную компанию как соучастника отдельного проекта. Но какой бы ни была договоренность, независимый партнер всегда идет на риск.

В графстве Маккензи, граничащем с Монтаной, мы предложили землевладельцам по 1,25 доллара с акра за права на недра. Не можем заключить сделку, ответили они. Права уже куплены какой-то "Монголия ойл компани". (Оказалось, что это — "Магнолия", ныне "Мобил ойл".) Мы объяснили им, что у "Монголии" — права на бурение, а мы ведем речь об аренде прав на ископаемые. Наше предложение — 1,25 доллара.

Они, конечно, были озадачены странными техасцами, готовыми платить наличными за право на ископаемые, которых могло не быть; но они взяли наши деньги, а мы получили свои права и через несколько дней отправились обратно в Майнот, чтобы лететь домой.

Вот тут-то и появился настоящий риск.

Мы заправили самолет Гэри и запросили погоду. Если позволят ветер и погода, мы рассчитывали на беспосадочный полет до Мидленда. Прогноз предвещал большей частью низкую облачность с несколькими грозами по пути. В этом не было большой проблемы, и мы взлетели, направляясь на юг. Однако прошло немного времени, и мы поняли, что прогноз был дико оптимистичен.

Погода была скверной, и мы решили переползти через этот участок, но, набирая высоту, натолкнулись на облачность, низкие температуры и лед. Мы попробовали вновь поднырнуть в поисках более легких участков. Гэри был хорошим пилотом, но без антиобледенительного оборудования и с нулевой видимостью обстановка складывалась для нас не лучше, чем во время серьезных переделок в годы войны. Однако, петляя над Монтаной, мы сумели найти небольшой просвет в облаках над Майлс-Сити. Мы снизились, и это было одним из счастливейших приземлений в летной карьере каждого из нас. Люди в аэропорту Майлс-Сити глядели на нас как на сумасшедших.

Они были правы. Из всего нашего прыгания по Северной Дакоте самой стоящей темой для рассказов, когда мы вернулись в Мидленд, была наша посадка. Нефть позже была открыта возле месторождений, которые мы купили, но при подсчете расходов и доходов мы оказались в убытке.

Всегда и везде единственной целью независимой нефтяной компании "Буш — Оверби" оставались поиски нефтяных игр. Другую цель составляли поиски денег для вкладов. Большинство крупных вкладчиков были на Востоке, так что время наше делилось поровну на рыскание за фондами по большим городам и на разъезды по владениям фермеров в поисках прав на нефть.

Мой дядя Эрби Уокер помог нам фондами и своим опытом инвестиционного банкира, когда мы начинали дело. Но в бизнесе, как и в политике, полагаться на поддержку родственников и друзей можно лишь до определенных пределов. Наряду с другими независимыми мы были заняты завязыванием связей и контактов — возможные вкладчики интересовались