— Где ты задержался, черт тебя побери? — раздраженно спросил его король, мрачно сидящий над кубком вина.

Вино было так себе, кисловатое, и это не добавляло Ричарду хорошего настроения. Кроме того, он заказал поросенка, но хозяин бесцеремонно напомнил постояльцу об обязанности каждого доброго христианина по пятницам обходиться без мясной пищи и предложил запечь карпа.

Ричард терпеть не мог рыбу.

— Государь… — шепотом ответил слуга, но король перебил его:

— Поменял ты монеты?

— Да, государь, но…

— Ты купил на рынке то, что я велел?

— Нет, государь, но…

— Как ты посмел не выполнить моего приказа?

— Ваше величество, меня заподозрили и отвели к судье.

— Ты что-то украл, болван?

— Ваше величество… — Слуга сделал оскорбленное лицо. Нутром чувствуя, что король зависит от него, он стал немного нахальнее. Но притом прекрасно понимал, что перегибать палку не стоит — его господин весьма вспыльчив и в какой-то момент может рубануть, не разбираясь, кто ему нужен, а без кого он может обойтись.

— Тогда зачем тебя потащили к судье?

— Из-за золота. Мне пришлось сказать, что я служу богатому купцу, ваше величество, и что мой господин прибудет лишь через три дня… Ваше величество, люди здесь слишком бдительны. Пусть и большой город, но затеряться здесь, похоже, не так просто. Умоляю, государь, давайте поспешим уехать отсюда!

— Вот еще! — Король фыркнул и сунул нос в кубок. Все-таки вино здесь плохое. Или может, хозяин постоялого двора из осторожности не подает своего лучшего? Ничего, когда увидит настоящее серебро, сразу станет покладистым. — Ты поменял золото?

— Да, ваше величество.

— Так что же еще надо? Больше нет причин нас в чем-либо подозревать. Ты будешь расплачиваться местным серебром… — Он вдруг дотянулся и сжал горло Слуги, да так, что тот разом побагровел. — И не распускать язык. Ты понял меня?

— Да, ваше величество, — прохрипел тот, жалея, что вообще полез с советами. Король ненавидит советы.

— Вот и замечательно. — Плантагенет отпустил слугу и вернулся к своему вину. — Мы вполне можем отдохнуть здесь несколько дней. Никто ни о чем не догадается.

Но как бы Ричард ни старался быть незаметным, он все равно вызывал подозрения. Трактирщик сдержанно поглядывал на него — впрочем, лишь чуть чаще, чем на остальных постояльцев. За слугой, любящим хвастаться деньгами, присматривали попрошайки и беднота, которыми кишели городские улицы и в особенности рынок, — вдруг да решит кинуть монетку. Возможно, если б король Английский внял совету своего слуги и покинул город в тот же день, он еще побыл бы на свободе… по крайней мере, какое-то время. Но он задержался в Вене, и финал стал неизбежным.

В одно прекрасное утро постоялый двор был окружен войсками герцога Австрийского…

Дик оттолкнулся рукой от пола и вскочил на ноги. Он находился в трактирной комнатушке под самой крышей. Над ним темнели старые стропила, а дальше были видны жерди и солома, покрывавшая крышу. Он понял, что это всего лишь сон, когда увидел кровать, а на ней — крепко спящую Серпиану.

От напряжения у него дрожало все тело, дыхание с хрипом вырывалось из груди. Молодой рыцарь прижал ладонь ко лбу и переступил с ноги на ногу. От его резкого движения девушка проснулась. Она приподнялась на локте, глядя сонно и немного сердито. Она спала в одной камизе,[13]тонкой, сшитой словно бы из настоящего шелка.

— Что с тобой? — спросила она испуганно.

Он молча смотрел на девушку дурными от удивления глазами.

— Что-то случилось? — Серпиана спустила с кровати голые ноги.

— Ничего. — Он очнулся. — Прости, что испугал.

— Что происходит?

— Я видел… Я видел короля, и его путешествие по Империи, и то, как его взяли в плен.

— С ним случилось что-то непоправимое?

— Нет. Но я видел. Это был не сон, сны такими не бывают.

— Они бывают очень разными, — решительно сказала девушка.

— Но это был не сон. Я видел все четко, подробно. Я видел несколько дней его путешествия, от Горицы до Вены, видел все, что…

— Я понимаю, — перебила она. — Но это просто видение, вот и все.

Рыцарь-маг, потирая висок, неотрывно смотрел на свою бывшую невесту.

— Видение, понимаешь? — повторила она, подтягивая одеяло к груди и прикрывая то, что по меркам чопорного Средневековья вполне могло считаться наготой. — Обычное дело. Их можно вызывать и силой воли, если владеешь необходимым умением и концентрацией, понимаешь?

— Понимаю.

Он медленно опустился на свою солому и теперь смотрел на нее снизу верх. В бледном свете, просачивающемся сквозь рейки ставней, она была волшебно-прекрасной, нежной и трепетной, как утренний туман. Казалось, дунь — и не останется даже следа. И оттого, как она далека от него сейчас, хоть лежит под одеялом на расстоянии вытянутой руки, было больно.

— Прости меня.

— За что? — Серпиана приподняла бровь. Девушка была спокойна, но почему же ему все казалось, что она вот-вот обернется огромным черным удавом?

— За то, как я вернул тебя к жизни. Прости меня.

— Как я могу на тебя сердиться? Ведь ты фактически дал мне вторую жизнь.

— Но вопрос в том, как именно это произошло. То, что я сделал, просто издевательство.

— Ты не знал, — ответила она. В изгибе ее темных губ витала ирония, легкая насмешка, но не над ним — над собой.

— Прости меня. — Он протянул к ней ладонь.

Она вздохнула и пожала его пальцы.

— Все в порядке. К этому надо просто привыкнуть.

— К чему? Ведь все уже исправлено.

— Да, конечно. — Она отвернулась и улеглась на тюфяке. — Позволь, я все-таки досплю.

Он замолчал.

А наутро они двинулись дальше — мимо Реккьо и горы Монтальто, мимо Мелиды и аббатства Святой Троицы. Трагерну пришлось купить лошадь. Средств у Дика хватило бы и на французского жеребца, которого в Мелиде предлагали за огромные деньги — двадцать три ливра, — но друид предпочел спокойного италийского меринка с лохматой гривой и пушистым хвостом, послушного и ласкового. Герефорд не торговался, поэтому в придачу торговец дал ему седло и сбрую.

Дороги в Калабрии были на удивление хороши — почти нет выбоин, мало пыли, землл, выжженная солнцем до звонкости терракоты, красивые кусты, растущие по обочинам. Дальше тянулись оливковые рощи, пашни и пастбища, иногда деревеньки, прячущие от чужих глаз соломенные крыши в зарослях фруктовых деревьев. Все это они уже видели на пути в Мессину, но тогда Дик не имел возможности всматриваться — он был очень занят. При таком беспокойном короле, как Ричард, до созерцания окрестностей дело не доходило. Теперь он с удовольствием вертел головой, то и дело тянулся за веточкой оливы или цветком шиповника — просто так, от полноты чувств.