Папа напрягся — пришло время его реплики. Я прямо-таки физически ощутил охватившее его облегчение, когда отец придумал следующий вопрос.

— Как вы познакомились?

Я подробно рассказал об утонувшей сумке, описывая ситуацию как самую комичную, но папа юмора не уловил.

— Это было галантно с твоей стороны, — похвалил он. Разговор снова забуксовал. Я отрезал еще стейка.

— Пап, можно задать тебе вопрос?

— Да, конечно.

— Как вы с мамой познакомились?

Впервые за много лет я спросил о матери. Я не знал ее, у меня не сохранилось никаких воспоминаний, поэтому я редко ощущал потребность поговорить о ней. Даже сейчас мне, в общем, было все равно: я лишь хотел подольше пообщаться с отцом. Некоторое время папа сосредоточенно намазывал картофелину маслом; я видел, что ему не хочется отвечать.

— Мы познакомились за ужином, — сказал он наконец. — Она была официанткой.

Я ждал, но отец явно не собирался продолжать.

— Она была красивой?

— Да, — ответил он.

— Пап, а какая вообще она была?

Отец помял картошку и аккуратно посолил ее.

— Она была похожа на тебя, — сказал он.

— В каком смысле?

— Ну… — поколебался папа. — Она иногда могла… заупрямиться.

Я не вполне понял, что конкретно он имеет в виду, но не успел я задать новый вопрос, как папа поднялся из-за стола и взял свой стакан.

— Хочешь еще молока? — спросил он, и больше мне ни слова не удалось из него вытянуть.

Время относительно. Я не первый, кто это заметил, и отнюдь не самый знаменитый. Мое осознание этого факта не имеет отношения к энергии, массе, скорости света или что там еще вычислил Эйнштейн. Скорее, я открыл для себя чудовищное замедление времени, изнывая от ползущих, как улитки, часов и минут, оставшихся до встречи с Саванной.

После ужина с отцом я думал о Саванне. Во вторник с самого утра я снова начал думать о Саванне. День я провел, занимаясь серфингом, и хотя волны были получше, чем вчера, я никак не мог сосредоточиться и уже в середине дня решил, что накатался. Я хотел купить чизбургер в маленькой закусочной около пляжа (кстати, лучшие бургеры в городе), однако, несмотря на голод, отправился домой, надеясь позже разделить это удовольствие с Саванной. Я начал читать новый роман Стивена Кинга, потом отложил книгу, сходил в душ, натянул джинсы и рубашку-поло и читал еще пару часов. Непонятным образом, судя по будильнику, прошло всего двадцать минут. Вот что я называю относительностью времени.

Вернулся отец. Увидев, как я одет, он сразу протянул ключи от машины.

— Ты собираешься увидеться с Саванной? — спросил он.

— Да, — сказал я, поднимаясь с дивана и принимая ключи. — Возможно, я припозднюсь.

Отец поскреб затылок.

— О'кей, — сказал он.

— Но завтракаем вместе!

— Ладно. — Это прозвучало почти испуганно, чего я, хоть убейте, понять не мог.

— Ладно, пап, — сказал я. — Увидимся позже.

— Ох, я, наверное, уже буду спать…

— Пап, ну я же не буквально!

— О! — осекся он. — Ну хорошо.

Я уже открыл дверь, когда сзади послышался вздох.

— Я хотел бы с ней познакомиться, — сказал папа так тихо, что я едва разобрал слова.

Небо еще было ярко-синим и солнечные блики дробились на океанской глади, когда я подъехал к дому на пляже. Выйдя из машины, я понял, что очень волнуюсь. Не могу припомнить, когда в последний раз нервничал перед свиданием. Я искренне опасался, что за сорок восемь часов, которые мы не виделись, что-нибудь изменилось, и не представлял, что делать, если мои страхи окажутся правдой.

Я не стал стучать — толкнул дверь и вошел. В гостиной никого не было, но из глубины дома доносились голоса; на веранде обнаружилась обычная компания. Я вышел на деревянный настил, спросил Саванну, и мне ответили, что она на пляже.

Я почти побежал вниз по песку, но застыл как вкопанный, увидев сидящих рядышком Саванну, Рэнди, Брэда и Сьюзен. Саванна меня не видела; было слышно, как она смеется над какими-то словами Рэнди. Чистые голубки, совсем как Брэд и Сьюзен. В глубине души я понимал, что это не так и разговор скорее всего идет о стройке и впечатлениях последних двух дней, и все же мне это очень не понравилось. Меня покоробило, что Саванна сидит к Рэнди так же близко, как сидела ко мне. Помнит ли она вообще о нашем свидании? Однако при виде меня Саванна улыбнулась как ни в чем не бывало, явно не видя в ситуации ничего плохого.

— Вот и ты, Джон, — сказала она. — А я-то гадала, когда ты появишься.

Рэнди ухмыльнулся. Несмотря на слова Саванны, он сидел с самым победоносным видом, словно говоря: «Кот за двери — мыши в пляс, приятель».

Саванна поднялась и, оступаясь в песке, направилась ко мне. На ней была белая блузка без рукавов и легкая струящаяся юбка, развевавшаяся при ходьбе. Потемневший загар на плечах свидетельствовал о долгих часах, проведенных под палящим солнцем. Подойдя, она приподнялась на цыпочки и чмокнула меня в щеку.

— Привет, — сказала она, обняв меня рукой за талию.

— Привет.

Она слегка отстранилась, словно чтобы разглядеть выражение моего лица.

— Ты выглядишь так, будто скучал по мне, — подтрунивала она.

Как обычно, я не смог придумать достойный ответ. Саванна подмигнула моей неспособности признать, что я по ней скучал.

— Может, я тоже по тебе скучала, — прибавила она. Я тронул ее обнаженное плечо.

— Готова идти?

— Всегда готова, — отозвалась она.

Мы пошли к машине. По пути я взял Саванну за руку и сразу почувствовал, что все в мире правильно и хорошо, за исключением пары мелочей.

— Я видел, как ты разговаривала с Рэнди, — сказал я как можно нейтральнее.

Она сжала мою руку.

— Ну, видел, и что? Я начал снова:

— Значит, вы помирились за работой?

— Еще как. Я, кстати, была права — он хороший парень. Когда закончится стройка, он поедет в Нью-Йорк на шестинедельную стажировку в «Морган Стэнли банк».

— Хм… — буркнул я. Саванна негромко засмеялась:

— Только не говори, что ты ревнуешь!

— Я не ревную.

— Вот и хорошо, — заключила она, снова сжав мою руку. — Потому что на это нет никаких причин.

Я ловил каждое слово, словно свежую воду пил после долгой жажды. Саванне не было нужды оправдываться, но она сказала эти прекрасные слова, и я воспарил на седьмое небо от счастья. Мы дошли до машины, и я галантнс открыл ей дверцу.